– Нет. А что?
– Похоже, когда соседи услыхали шум, они вошли и обнаружили, что мистер Стоун держит черного кота, покрытого кровью.
– Господи!
– Похоже, он не желал с ним расставаться. Цеплялся за несчастное животное всю дорогу до больницы. При поступлении ему сделали укол, после того как он поговорил с полицией, и только тогда кота забрали.
– Кот мертв?
– Нет, – улыбнулся интерн. – Честно говоря, я слыхал, что кота заштопали прямо там, в перевязочной, и он вроде бы держится. Чего только на свете не бывает! – добавил врач, покачав головой.
В своих апартаментах у «Пьера» измученная Фанни, не веря своим глазам, заглянула в последний из пустых гардеробов Ли и тяжело рухнула на постель.
– Почему? – спросила она вслух. – Ради всего святого, Ли, почему?
Она потащилась в кухню и там, на разделочном столе, увидела записку, написанную четким почерком Ли.
Дрожащей рукой Фанни взяла записку.
«Мне очень жаль, Фанни, мне правда очень жаль, но я должна исчезнуть, причем немедленно.
Спроси у жида. Он объяснит.
Думай обо мне плохо, если хочешь, но знай, что я люблю тебя.
Натали».
Фанни перестала дышать, не в силах отвести взгляда от записки. Детали безобразной мозаики постепенно складывались у нее в голове в чудовищную картину, прожигая ум и сердце, оставляя глубокие, незаживающие шрамы.
Уже объявили посадку на ее рейс, но Натали протолкнула в щель автомата еще один десятицентовик. Экземпляр «Нью-Йорк пост» был зажат у нее под мышкой; пот тек у нее по спине, оставляя мокрые пятна на шелковой блузке.
– Я сказала, что хочу поговорить с Джо Бернарди, – повторила она, едва не прижимаясь губами к трубке.
– Кто его спрашивает?
– Просто соедините его со мной.
– Сначала представьтесь, мадам.
– Скажите ему, что это насчет Зильберштейна.
– Кого?
Она повторила имя. Стремительно текли секунды.
– Да.
– Бернарди?
– Это его коллега. Что вам нужно?
У «коллеги» был грубый гундосый выговор типичного обитателя Бронкса.
– Я хочу поговорить с Бернарди.
– Он занят, леди, вам придется поговорить со мной.
Натали скрипнула зубами. Она повернулась лицом к стене и понизила голос до шипения:
– Я хочу знать, что, черт побери, произошло.
– Произошло?
– Ты прекрасно знаешь, о чем речь, ублюдок. Я говорю об убийстве.
– Об убийстве?
– Salaud! [34] Дай мне поговорить с Бернарди!
– Я тебе сказал, он занят.
– Слушай, imbecile [35], – прошипела она в телефон, чувствуя, как испарина россыпью выступает на лбу. – Я дала Бернарди наводку, чтобы он мог рассчитаться с Зильберштейном за прошлое. Но речь не шла об убийстве! Я понятия не имела, что вы зарежете его жену! – В трубке послышался странный щелчок, и Натали догадалась, что кто-то еще, возможно сам Бернарди, подключился к разговору. – Этот парень, Родриго… – Она перехватила свободной рукой газету. – Они говорят, что он ненормальный. Что вы с ним сделали, чтобы заставить его убить таким зверским способом? А может, Родриго ее вовсе не убивал? – Натали замолкла, сообразив, что сболтнула лишнее. – Ты меня слушаешь?