– На этот раз ответ – нет.
– Но мне очень хочется, мам. – Бобби сердито вспыхнула.
– Ты еще школьница, Бобби. Тебе надо заниматься, если ты еще не забыла. Люсьен и его клуб и так отнимают у тебя слишком много времени.
– Ты не поэтому мне отказываешь, – сердито буркнула Бобби. – И если на то пошло, я вовсе не обязана оставаться в школе. В шестнадцать лет я имею право оставить школу, а мне уже шестнадцать.
– А ведешь себя, как будто тебе тринадцать! Ты будешь учиться, пока не получишь аттестат зрелости, – не допускающим возражений тоном отрезала Александра.
– На кой черт он мне сдался? Я не собираюсь поступать в университет.
– Не смей ругаться.
– Дерьмо!
– Бобби!
– Когда мы приехали во Францию, я ругалась, и тебе это казалось смешным.
– Потому что ты была ребенком и не понимала, что говоришь. – Александра изо всех сил пыталась погасить ссору, пока разговор не зашел слишком далеко. – Дорогая, думаешь, мне приятно что-то тебе запрещать? Думаешь, это легко – быть сразу и матерью и отцом?
– За меня можешь не беспокоиться, – огрызнулась Бобби. – Может, ты забыла, но у меня действительно есть отец! Он пишет мне каждый месяц и уж он-то будет рад услышать, что его дочь унаследовала от него любовь к скорости!
Александра не нашлась с ответом.
Перед следующим свиданием с Люсьеном Бобби вынула из ящика комода спрятанное в самой глубине у задней стенки золотое сердечко на цепочке, подаренное ей Андреасом во время визита в Нью-Йорк, и повесила его себе на шею.
Александра ничего не сказала. Она поняла, что у нее нет выбора. Ей оставалось только наблюдать и ждать.
Ждать пришлось недолго. Наступил июль, у Бобби были каникулы. Появилась масса свободного времени. Картинга ей уже мало, заявила она. Александра прочитала свод правил Международной федерации мотоциклистов, добавила к ним дюжину своих собственных и скрепя сердце дала согласие.
Бобби была на седьмом небе.
– Ой, спасибо, мамочка! – воскликнула она, бросившись на шею Александре и обнимая ее. – Клянусь, я буду осторожной, приезжай и посмотри сама, если ты мне не веришь… И, честное слово, я больше ничего не буду просить!
Александра похолодела. Можно было не сомневаться, что слова дочери означают нечто прямо противоположное тому, что она сказала. И как долго придется ждать на этот раз?
– Надо ковать железо, пока горячо, – убеждал ее Люсьен. Он бросил взгляд на Бобби, взял вправо, остановил машину на обочине и пристально посмотрел на нее.
– Ты хочешь сесть за руль или нет?
– Прямо сейчас? Да нет, не очень.
– Не сейчас, дурочка. Ты хочешь участвовать в гонках?