– Мне кажется, что соглашение достаточно справедливо, мистер Гордон.
В этот момент, припомнил я, Даниэль, которая возилась с мячиком в углу комнаты, повернулась и крикнула мне:
– Папа, лови!
Мячик покатился по полу, и, когда нагнулся поймать его, я услышал ответ Харриса.
– Ни в коем случае, ваша честь.
По-прежнему держа мячик в руке, я с изумлением уставился на него. Мы же только вчера обо всем договорились. Я перевел взгляд на Нору. Ее васильково-синие глаза, казалось, смотрели сквозь меня.
Я кинул мячик обратно Дани.
Харрис Гордон тем временем продолжал:
– Мой клиент считает, что полковник Кэри не имеет родительских прав.
– Что вы хотите этим сказать? – завопил я, вскакивая. – Я ее отец! Темные глаза Гордона были непроницаемы.
– Не кажется ли вам странным, что ребенок родился всего лишь через семь месяцев после вашего возвращения из Японии?
Я сделал над собой усилие, чтобы подавить вспышку гнева.
– И миссис Кэри, и ее врач, оба заверили меня в том, что ребенок недоношен.
– Вы непростительно наивны для взрослого человека, полковник Кэри.
Гордон повернулся к судье:
– Миссис Кэри хотела бы поставить вас в известность, что ребенок был зачат за шесть или семь недель до возвращения полковника Кэри со службы. И в силу данного факта, который, как она уверена, полковник Кэри давно признал для себя, она просит передать ей дочь полным и безраздельным образом.
Я резко повернулся к своему адвокату.
– И вы позволите им таким образом провести нас? Мой адвокат наклонился к судье.
– Я невыразимо потрясен таким поступком со стороны мистера Гордона, – сказал он. – Хочу заверить вашу честь, что это полностью противоречит соглашению, которое я заключил с ним не далее, чем вчера.
И тут я взорвался.
– Да черт с ним, с соглашением! – заорал я. – Мы возвращаемся тогда к самому началу и начинаем всю борьбу заново!
Мой адвокат схватил меня за руку и посмотрел на судью.
– Разрешите мне переговорить с моим клиентом, ваша честь?
Судья кивнул, и мы отошли к окну, повернувшись спинами ко всем присутствующим.
– Вы понимаете, что это значит? – прошептал он. – Вы публично признаете, что ваша жена обманывала вас, когда вы были за морем?
– Ну и что? Пусть весь город знает, что она трахалась по всему Сан-Франциско от Чайна-тауна до Пресидио!
– Перестаньте думать о себе, Люк. Подумайте о дочери. Вы понимаете, что это значит для нее? Ее собственная мать считает ее незаконнорожденной!
Я уставился на него.
– Она не посмеет.
– Она это уже сделала.
Его довод был неопровержим. Я лишился дара речи. С другого конца комнаты донесся голосок: