Она вновь обратила к нему лишенное эмоций лицо, и у него опять возник тот же вопрос: как же все же умер ее муж, и почему на ее платье была его кровь? Вряд ли это был несчастный случай. Его топор с чистым и сверкавшим лезвием находился среди прочих инструментов в сарае. Но, в конце концов, какая разница, как он умер, все равно человек был мертв, и никакие догадки его не воскресят. К концу дня Джеб будет уже далеко отсюда и забудет об этой девушке.
– А сейчас, с вашего позволения, я воспользуюсь кое-какими кузнечными инструментами, – сказал он ей.
– Конечно, – ответила Ханна. Она уже забыла, зачем он вообще появился здесь. Его помощь казалась такой естественной, словно так и должно было быть.
Она повернулась и пошла той своей грациозной походкой, а Джеб делал над собой усилие, чтобы не обращать внимание на то, как волнуется юбка вокруг ее ножек.
– И я мог бы что-нибудь поесть, – сказал он. В конце концов она так многим была обязана ему.
Ханна оглянулась: чем же он так раздражен. Что плохого она сделала?
– Когда вы закончите, все будет готово.
Джеб сомневался, однако она докажет, что он ошибался.
Когда он вошел в хижину, она вынимала из духовки бисквиты. Ловким движением она перебросила яичницу со сковородки на тарелку, в которой уже дымилась обжаренная картошка.
Вытаскивая противень, Ханна обожгла запястье руки, от боли у нее перехватило дыхание, но она ничем больше не показала, что ей больно. Кэйлеб не переносил никаких жалоб.
Джеб поразился такой выдержке Ханны. Неужели она ничего не чувствовала? Может быть, из-за горя чувства ее притупились.
– Подержите в холодной воде, – грубовато подсказал он.
– Что? – Ханна подняла на него отсутствующие глаза.
– Вашу руку, запястье… подержите в холодной воде. – Может быть, она просто слабоумная, а он просто не понял этого сразу.
Изумленная тем, что он вообще заметил ее ожог, Ханна кивнула головой. Однако сначала она поставила перед ним тарелку и налила в стакан холодной воды.
– А кофе у вас есть? – спросил Джеб. Ханна отрицательно покачала головой:
– Извините, но Кэйлеб не пил кофе.
Она поспешила к колодцу… подальше от этого человека. Он вызвал у нее неведомое чувство волнения. Она не могла прогнать желание представить себе его лицо. Волосы незнакомца были слишком длинными, а Кэйлебу волосы никогда не закрывали уши. И его челюсть была почти такой же тяжелой, каким тяжелым и холодным был взгляд его светло-карих глаз.
Ханна послушно зачерпнула воды из колодца и полила на запястье. Это оказалось очень эффективным средством, боль утихла, и она подумала, почему же Кэйлеб никогда не советовал ей делать так. Когда она училась готовить для него, то обжигалась сотни раз.