К двери пансиона Джеб почти что подбежал. Распахнув ее без стука, он влетел внутрь, поднялся вверх по лестнице и постучал в дверь комнаты, которую мистер Армен предоставил Ханне. Ответа не было. Джеб опять заколотил в дверь:
– Ханна!
Поворачивая ручку, он услышал, как позади него также приоткрылась дверь. И в этот момент, когда он просунул голову в комнату Ханны, он услышал чей-то голос.
– Мы не разрешаем нашим постоялицам принимать у себя мужчин.
Джеб повернулся и увидел перед собой женщину, чей строгий стиль одежды и Прическа не соответствовали ее юному лицу.
– А вы кто? – спросил он грубо.
– Аманда Армен.
– Дочь Армена? – Возможно, она знала, где была Ханна.
Она с надменным видом взглянула на него:
– Я жена Джекоба Армена.
Джеб не собирался продолжать разговор, он лишь хотел узнать о Ханне.
– А где она? Где Ханна?
– Миссис Барнс в гостиной, вместе с мужчинами-постояльцами.
По всему было видно, что она испытывала удовольствие, сообщая ему об этом.
– Черт побери!
Джеб повернулся и почти скатился по лестнице. Пройдя через широко открытые двойные двери, он направлялся на доносившийся шум голосом. Джеб застыл в дверях, старясь унять сердцебиение: Ханна сидела невредимая, явно удивленная его появлением, и через мгновение его беспокойство переросло в ярость.
– Что, черт возьми, здесь происходит?
Ханна поставила чашку на блюдце. Ее ярко-голубые огромные глаза от изумления распахнулись еще шире.
– Джеб! – покраснела она. – Мистер Уэллз.
Джеб прищурился, пытаясь оценить то, что предстало его взору. Ханна была, несомненно, эпицентром внимания присутствовавших здесь мужчин. Она выглядела несколько смущенной, но была необыкновенно хороша, даже в своем невзрачном платье. Она расположилась на узком небольшом диване. В дальнем углу комнаты устроился мистер Армен, и его лицо выражало какое-то странное удовлетворение. В гостиной было еще четверо мужчин, одному из которых было лет восемнадцать-девятнадцать, двое мужчин одного возраста с Джебом, и еще один годился Джебу в отцы. Все они, как завороженные, смотрели на Ханну, так, словно она была соблазнительным куском яблочного пирога, который каждому из них не терпелось попробовать.
Джеб был уверен, что во всем случившемся была виновата сама Ханна: в том, что он боялся за ее безопасность, и в том, что он так поспешно ушел, оставив другую, такую желанную и такую полную желания, и, наконец, в его ревности. Он чертовски ревновал ее! И очень хотел как-то наказать. Остановившись, он прислонился плечом к двери, оглядывая комнату.
– Ханна, – заговорил он, нарочито растягивая слова, – я думаю, что после проведенных вместе трех дней вы можете называть меня просто Джеб.