– Пожалуйста, не подходите ближе.
– А в чем дело?
– Вы… Вы оставили мостик без вахтенного.
– Да, верно.
Он высунулся из каюты, отрывистым голосом отдал команды боцману и, снова заперев дверь, сел на край кровати и расстегнул рубашку.
– Иди ко мне, моя дорогая. Со мной тебе будет лучше, чем с моим помощником.
Его вульгарность неприятно поразила ее. Она отрицательно покачала головой.
– Минуту назад я готова была к этому, но вы дали мне время подумать. Я действительно хочу вас, Но я боюсь принадлежать вам.
– О чем ты говоришь?
– Я не хочу ложиться с вами в постель только потому, что вам вздумалось приревновать меня к мистеру Тэтчеру.
– Ревновать? Вы оба на моем корабле. Тэтчер может защищать тебя ценой собственной жизни, а может и бросить на произвол судьбы, если я прикажу ему. – В его глазах отражались какие-то неясные чувства.
– Но я никогда не прикажу ему этого, потому что погубить такую красоту – святотатство.
Он попытался снова поцеловать ее, но она отвернулась. Он уговаривал ее, шепча ласковые слова, пока она наконец не сдалась.
– Видишь. Твой разум говорит одно, а тело – другое.
Он отнес ее на кровать и быстро раздел.
Под его страстными поцелуями Кортни забыла обо всем. Она больше не хотела быть благоразумной. Она хотела раствориться в нем. Она хотела почувствовать что-то, что именно – она не знала, но была уверена, что это связано с тем ощущением внутреннего трепета, который она всегда испытывала в его присутствии.
Его руки ласкали без устали каждый дюйм ее тела, обжигая своими прикосновениями. Когда же он прикоснулся к ее женскому месту, она чуть не вскрикнула от восторга.
– Я так счастлива; что ты у меня первый, – прошептала она.
Шон отшатнулся, глядя на нее с недоумением.
– Что ты сказала?
– Я сказала, что ты мой первый возлюбленный.
– Проклятье! – Шон выпустил ее из своих объятий. – Девственница! Ты говоришь, что ты девственница?
Кортни не ожидала такой реакции.
– А почему ты считал, что я не могу быть девственницей?
– Ну… ну… твой возраст хотя бы.
– Ну, в таком случае можешь считать меня старой девой. Что в этом особенного?
– Шейла, любовь моя! Когда ты в последний раз видела себя в зеркале? Разве старые девы такие? Это высушенные ведьмы, а не такие цветочки, как ты.
– Вот что случается, капитан, когда о людях судят предвзято.
– Ты – воровка. Прости меня, но я не могу себе представить, как ты могла при этом остаться девственницей, если, конечно, ты говоришь мне правду.
– Если? Если я говорю тебе правду? – В ярости она изо всех сил толкнула его и сбросила с кровати.
Шон оделся и повернулся к ней.