– Хочу, чтобы ты знала, – начала Кэтлин хриплым голосом. – В эти последние несколько месяцев я была счастливее, чем когда-либо в жизни. Благодаря тебе. Судьба свела вас с Брэндэном. Если вы любите друг друга, вы преодолеете все напасти. Но даже если вы не любите друг друга, во что я отказываюсь верить, доверие и уважение станут прочной основой вашего союза.
Доверие и уважение! Слова звучали так, как будто их произносил иностранец на незнакомом языке. Их смысл никогда не был знаком Брэндэну.
– Вы должны отдохнуть, – настаивала Кортни, – доктор Фарадей…
– Иду, иду. – К Кэтлин приблизился доктор, протирая заспанные глаза.
– Не надо беспокоиться из-за меня, Чарльз, – сказала Кэтлин, пытаясь придать голосу сварливые нотки. – Мне необходимо поговорить с дочерью.
– Когда окрепнете.
– Наедине. Это очень важно.
Доктор немного замешкался, но потом согласился:
– Ладно. Всего пять минут, – сказал он сурово, – но после этого вы непременно должны отдохнуть.
– Когда я умру, у меня будет достаточно времени для отдыха.
Доктор вышел, и женщины остались вдвоем.
– Скажи мне, может быть, Брэндэн бесчестно обошелся с тобой? Может быть, поэтому вы и поженились?
Наступило напряженное молчание.
– Вам нельзя волноваться.
– Ну, скажи. Пожалуйста, – умоляла Кэтлин.
Кортни потупилась.
– Мы были любовниками, но я вышла за него замуж не поэтому.
– Скажи мне правду: Брэндэн повинен в смерти Сары? Причинил ли он ей какой-либо вред словом или делом?
Кортни долго не отвечала.
– Вам не надо думать о таких вещах.
Кэтлин испытующе рассматривала лицо Кортни, как бы стараясь запомнить каждую его черточку.
– Как много надо сделать, как много надо сказать. Постарайся понять Брэндэна. Он одержим дьяволом. Он ненавидит Гарретта за то, что тот так поступил с Морин, со всеми нами. Брэндэн хочет растоптать его.
– Морин? – Кортни вздрогнула при звуке этого имени.
Она увидела себя в Нассау с Брэндэном. Она вспомнила, что он говорил. «Кто такая Морин? Что связывает ее с Брэндэном и с отцом Кортни?»
Кэтлин, словно не слыша ее, разрыдалась.
– Гарретт… Уинстон… Что мы сделали с нашими детьми?
– Это невыносимо, – закричала Кортни, – зачем ты мучаешь себя понапрасну?
Глаза Кэтлин бессмысленно блуждали по сторонам.
– Не суди слишком строго. – Она скомкала одеяло. – Мне холодно. Возьми меня за руку, дитя мое. Я хочу видеть твое лицо. – Рука Кэтлин была холодна, как лед. – Когда-нибудь ты поймешь. И когда поймешь, простишь нас, всех нас. – Ее дыхание было затрудненным. – А до тех пор – доверие и уважение. Доверие и уважение защитит вас.
Это были последние слова в ее жизни.