«Слава Богу», – пробормотала она про себя и, отстранив толстую пальмовую ветвь, вышла на поляну. Внезапно позади раздался треск. Вскрикнув, Джейн ухватилась за ветку и замерла. Она услышала шаги.
– Джейн? Джейн Милз?
Она обернулась.
– Бог мой! Рами! Слава Богу! – Джейн прижала руку к груди, сердце колотилось с такой силой, что его удары ощущались через рубашку. – Господи! Вы напугали меня до смерти! – Она нервно захохотала.
– Идемте. – Рами протянул ей руку и вывел на солнце. Ослепленная, Джейн на миг прикрыла глаза. – Вы в порядке, Джейн?
– Да! Конечно. – Она выпустила его руку, достала из сумки темные очки и надела их. – Извините, мне что-то привиделось.
– Привиделось?
– Да! Все нервы. Было так темно и мрачно.
– Вам не следует, знаете ли, бродить здесь одной.
– О?
– Это не то чтобы опасно или что-то такое, но… – Рами пожал плечами.
– А что?
– Место очень глухое, далеко от всего. Джейн улыбнулась, он казался таким озабоченным.
– Я не понимала этого, когда ехала сюда. Я думала, что это гораздо ближе. – Она поставила сумки на землю. – А что вы здесь делаете?
Рами отвернулся и отошел к расстеленной подстилке с вещами. Он наклонился и принялся их укладывать в сумку.
– Простите, я не хотела быть любопытной.
Он взглянул на нее, улыбнулся, поднял тетрадку в переплете.
– Я прихожу сюда иногда ради одиночества. Я пишу здесь стихи.
– Стихи? Вы пишете стихи?
Рами засмеялся.
– Не надо так поражаться, Джейн Милз! – Он приблизился к ней. – В этом нет ничего особенного, это просто расслабление.
– Я понимаю.
– А вы? Любуетесь видом? Это одно из любимых мест Боди, догадываюсь, что это он посоветовал вам прийти сюда.
– Да! Вы знаете доктора Ядава?
– Я знаю его очень хорошо, всю жизнь. Он был… – Рами остановился. Джейн посмотрела ему в глаза. – Он был той половиной моего деда, которой не был Шива, – закончил он.
Джейн нахмурилась:
– Я не понимаю.
– И я нет. – Вздохнув, Рами засунул тетрадь в карман брюк. – Моему деду очень трудно относиться ко мне, как к внуку. Боди любил меня беззаветно с самого рождения. – Не было никакой необходимости объяснять ей это, но ему хотелось. – Он дядя моей мамы и был мне, как отец.
Морщинка на лбу Джейн разгладилась, и она улыбнулась:
– Вам очень повезло.
– Да, думаю, что так. – Рами не мог сопротивляться ее улыбке – ясной, честной, без заносчивости или расчета, улыбка выражала только счастье. Он улыбнулся в ответ. Он никому раньше не говорил о своей семье таких интимных вещей, но не сожалел о сказанном. – Так почему вы здесь? Вы мне не ответили.
– Я приехала рисовать.
Он взглянул на ее сумки: