Так что барон не просто развалился возле колодца и, ковыряя запыленной травинкой в зубах, созерцал разнородный, шумливый поток приезжих. Он размышлял, думал о том, как побыстрее раздобыть денег и куда отправиться потом за приличной одеждой. Варианты воровства, грабежа и иные связанные с насилием способы он сразу исключил из списка возможных. Во-первых, на улицах еще было довольно многолюдно и злодею пришлось бы дожидаться темноты, а во-вторых, в городе, где между местами обитания сословий проводились четкие границы и стражников насчитывалось, пожалуй, в десяток раз больше, чем воров, трудно встретить «жирную» добычу в укромном уголке. В кварталы, где проживала знать и более-менее зажиточные горожане, его бы просто не пустили, а у бедняков нечего брать. Единственной возможностью обогащения оставалась продажа фамильного перстня, до сих пор пребывавшего в грязных штанах лже-бродяжки. Барон был морально готов расстаться с последней вещью, связывающей его с родом, но и в этом случае возникли бы значительные осложнения. Он не знал в Венденфорте торговцев, которые купили бы украшенный драгоценными каменьями перстень у нищего. Да и к тому же на перстне был герб, а значит, на Штелера могли донести властям. Конечно же, стражники не признали бы в нем опального барона, но тюремный палач пытал бы его до смерти, чтобы узнать, где и при каких обстоятельствах в руки бедняка попала редкая драгоценность.
От маленького невзрачного пятачка, гордо именуемого Привратной площадью, в город шли три дороги. Одна прямиком вела к площади Сегмунта, названной в честь знаменитого прапрадеда Штелера, ко дворцу герцога, к площади Доблести и многим красивым, ухоженным улочкам, где проживала знать и состоятельные горожане. По ней проезжали кареты и благородные господа, предпочитавшие поездки верхом. Именно туда моррону следовало попасть в конечном итоге, но пока эту дорогу избрать было нельзя. По дороге, что справа, громыхали повозки да телеги и взбивали пыль сапогами усталые наемники. Это был объездной торговый путь, ведущий от ворот через пустоши и цеха, мимо кварталов бедняков на северо-восток. Тракт хорошо охранялся людьми купцов вместе со стражей, да и в переполненном народом порту Штелеру нечего было делать. Единственная дорога, по которой одетый нищим барон мог пока пойти, была неказистой, не покрытой брусчаткой, и по ней двигался основной поток странствующих голодранцев. Она вела в квартал Ринктара, где ютились бедняки и водился разбойно-воровской сброд. Только там Штелер мог попытать счастья и за вечер сбыть очень дорогую вещь, которую из-за гонений на него практически невозможно было продать. Хоть моррону и не хотелось отправляться в царство покосившихся сараев, разваливающихся гниющих лачуг, но иного пути у него не оставалось. Причина же, из-за которой он до сих пор сидел сиднем и размышлял, вместо того чтобы действовать, была ужасно банальна. Он не был в Вендерфорте около двадцати лет, да и в детстве и в юности мальчик из богатой и знатной семьи редко покидал пределы охраняемых стражей благополучных кварталов и уж тем более не общался с воровским отребьем. Он просто не представлял, куда пойти и где искать скупщиков краденого. Вряд ли они вывешивали вывески над дверями своих домов.