Три месяца назад вы сами напали на нашу страну, на Великую Россию. Если бы мы оставались одни, вы, наверное, уничтожили бы нас навсегда. Но теперь у нас есть друзья и братья, которые всегда готовы защитить друга. И мы выстояли. Вместе с русскими братьями мы отстояли наши древние города Ван и Эрзерум. Мы отбросили вас прочь и погнали как шелудивых собак. И вот мы здесь. Пришло время ответить вам, турки, за страдания моего народа. Пришло время расплаты!
Я перевел дух и оглядел площадь. Что, гады, страшно?
— Мы не турки! Мы не тронем тех детей, которые еще не прошли вашего варварского обряда обрезания! Мы не тронем девочек, не достигших по вашим диким законам брачного возраста! Уведите беременную. Пусть сперва родит. Ее ребенок вырастет настоящим русским человеком, который не будет знать вашего мерзкого языка и никогда не поклонится вашим ублюдочным Магомету и Аллаху! Остальные умрут сейчас. Все, кроме двоих, которых мы отпустим, чтобы они рассказали всем туркам, что час расплаты близок!
Как завыли, как закричали эти выродки на площади. Начнем, благославясь. Сперва отделить стариков, которые участвовали в старой резне. Потом мужчин, потом разделить мальчиков на тех, кто станет русским или армянином и тех, кто не увидит завтрешнего восхода.
Как сладко кричали эти старые обезьяны, когда стрелки Айвазяна начали колоть их штыками! Какой музыкой звучали вопли мужчин, запертых в подожженном сарае! А какие девушки оказались в этой деревне!
Воронцов ухватил одну из них за косы и бросил мне под ноги. Спасибо, джане, мне нравится твой подарок. Ах как визжит эта мелкая тварь, как плачет, как извивается. Наверное, вот так же кричала моя, никогда невиданная мной, тетя Шушаник, старшая сестра моей матери, которая умерла под шестнадцатым аскером…
Во мне нет жалости. Нет, и не может быть. Моя мать очнулась после страшной резни под трупом какой-то старухи. Мать пришла в себя, потому что на ее лицо из беззубого мертвого рта падали медные монетки — жалкое сокровище, которое старушка пыталась спрятать от своих убийц. Мать, которой тогда было всего четырнадцать лет, целые сутки лежала под грудой мертвецов. Потом долго шла, не разбирая дороги. Ей удивительно повезло, что она наткнулась на русский патруль. В патруле были армяне, которым она и рассказала свою страшную историю. Ее отправили к родственникам в Эривань, где она познакомилась с моим отцом — единственным оставшимся в живых сыном моего деда, скромного торговца. Остальные сыновья деда — девять человек, были зарезаны турками на рассвете, как жертвенные бараны… Вот потому тщетно требовать от меня жалости или сострадания к этим грязным туркам.