Но тебе не понравилось.
– Кто этот парень… мужчина… такой… такой? – едва переведя дыхание после сальто, спросила я у сокурсниц.
– Вон тот, длинноволосый, весь в белом, красивый? – мечтательно подхватили девчонки. – Это же Марк такой-то… председатель комиссии…
– По телику показывали – он получил орден… этот, как его… «Служение отечеству»… Он собирает цирк украинский, в Монте-Карло повезет… Он продюсер, он даже в Москве всех знает…
Какое мне было дело до Москвы?!
…Ты простишь меня, Марк, за то, что я не помню все поминутно, как кинопленка? Народ клубился, источая счастливое безумие. Толчея, трезвое сумасшествие, возникающее только на выпускных экзаменах, когда хочется вцепиться в соседа, обнять всех и запрыгать.
– О, милая девочка, – сказал ты своим вальяжным приятелям из комиссии. А те сразу задвигались и закивали в ответ, как плюшевые болванчики на лобовом стекле. – Пластичная, да… гибкая. Есть что-то, что-то есть. Но сам номер…
Возможно, ты сказал не так, другими словами. Испорченный телефон времени сглаживает и обостряет, независимо от наших желаний. Но кое-что я знаю наверняка. Ты увидел восхитительный пластилин, податливый, фактурный материал, к которому так хочется приложить руки. Ты увидел теплое нечто на гончарном круге, готовое превратиться в очередной шедевр. Ты сразу отмел других, уже безысходно успешных, окостеневших в своих жанрах, нанизавшихся на твердые каркасы правил, застывших в правилах безопасности, в законах физики, в том, что мы называем «жестким стилем».
– Да. Нет. – Ты небрежно задвинул антенну и тряхнул локонами. – Хорошо, взглянем еще раз. Возможно, я не успел все как следует оценить…
В твои тридцать пять, Марк, иммунитет, как никогда, крепок. В мои восемнадцать – это нежный хитин, едва способный прикрыть обнаженное первое чувство.
– Настюха, ты ему понравилась! А-балдеть! Нет, вы видели, как он на нее смотрел?
– Да не смотрел он на меня!
– Дурочка, мы слышали! Он сказал, что ему Павлик нравится, из коверных… Еще эти, близнецы, и ты. Он у Зинаиды спрашивал – где та девочка с велосипедом?
– Он не мог спрашивать. Ему мой номер не понравился. И никому не понравился…
Я упиралась и сама себе не верила.
– Настюха, подойди сама. Сама найди Зинаиду, она где-то здесь. Ты дура, упустишь!
– Это точно! Если набирают номера, надо кидаться! Но ты уже искал меня, Марк.
Ты ударил наотмашь. Ударил талантом, брызжущим остроумием, смелостью, мужским открытым взглядом. Ты обладаешь уникальной способностью к четырехмерному видению мира. Люди мыслят трехмерно, в лучшем случае – вперед и вверх, и жутко гордятся своей неординарностью. А ты умеешь подключать четвертое измерение. Да, да, ты умеешь осязать время и умеешь разглядеть в таинственном четвертом измерении, как будет продаваться самый нелепый и непродаваемый товар.