Никому не хотелось видеть ее мучений. В конце концов, понять мы ее не могли.
– Ты ведь знаешь теорию Сэма насчет запечатления, – уже спокойнее подумала она.
– Да. Оно нужно для продолжения рода.
– Верно, чтобы на свет появлялись новые оборотни. Выживание видов, естественный отбор. Оборотня влечет к тому, кто лучше всего подходит для передачи волчьего гена.
Я молчал, ожидая разъяснений.
– Если бы я годилась для этого, Сэм запечатлился бы на меня.
От ее боли я замедлил бег.
– Но я не гожусь. Во мне что-то не так. Я не могу передавать ген, несмотря на то, что в моем роду были оборотни. Так что я урод, ни на что не годная самка. Генетический тупик. И мы оба это знаем.
– Не знаем, – возразил я. – Мололи что думает Сэм! Импринтинг случается, но почему – точно неизвестно. У Билли, например, другое мнение.
– Знаю, знаю. Он считает, мы запечатляемся, чтобы на свет появлялись более сильные оборотни. Поэтому вы с Сэмом такие огромные и мощные, даже больше наших отцов. Но я все равно никогда не стану матерью. У меня менопауза. В двадцать лет у меня менопауза!
Ох. Как же я не хотел поднимать эту тему!
– Ты гадаешь, Ли. Может, все из-за остановки времени. Уверен, когда ты перестанешь быть волком и опять начнешь стареть… э-э, все станет по-прежнему.
– Я бы тоже так думала, если бы на меня кто-нибудь запечатлился. А этому не бывать, несмотря на мою внушительную родословную. Знаешь… – задумчиво добавила Ли, – если бы не ты, у Сета были бы все шансы стать альфой – хотя бы по крови. Никому бы не пришло в голову рассматривать меня…
– Слушай, чего ты так зациклилась на этом импринтинге? Почему не влюбишься, как все нормальные люди? Неужели ты и впрямь хочешь, чтобы у тебя не осталось никакого выбора?
– Ну, Сэм, Джаред, Пол, Квил… они, как я погляжу, не против.
– А их никто и не спрашивал.
– Разве ты не хочешь запечатлиться?
– Черт подери, нет!
– Это потому, что ты уже любишь Беллу. Но от импринтинга любовь пройдет. Ты перестанешь страдать.
– А ты бы отказалась от своих чувств к Сэму?
Ли поразмыслила над этим.
– Наверное, да.
Я вздохнул. Ли рассуждала куда более здраво, чем я.
– Вернемся к тому, о чем я говорила, Джейкоб. Я понимаю, почему эта белобрысая вампирша такая холодная – не в буквальном смысле слова, конечно. У нее одна цель в жизни. Больше всего на свете мы хотим того, чего не можем получить.
– Ты бы тоже поступила, как Розали? Убила бы человека – а именно это она и делает, не мешая Беллиной смерти – ради ребенка? С каких это пор в тебе проснулся материнский инстинкт?
– Я просто хочу того, что мне недоступно. Будь я нормальной, возможно, мне бы это и в голову не пришло.