При мысли о душевном спокойствии я вспомнила про нашего «сапожника без сапог».
– Джаспер! – окликнула я уже на пути к двери.
Плотно зажатый между Элис и Эсми, сейчас он как никогда раньше вписывался в семейную идиллию.
– Да, Белла?
– А скажи мне, почему Джея Дженкса от одного твоего имени трясет?
Джаспер усмехнулся.
– Я пришел к выводу, что некоторые деловые контакты лучше держатся на страхе, чем на деньгах.
Нахмурившись, я дала себе слово, что с этого момента деловые контакты с Джеем Дженксом беру на себя, пока бедняга инфаркт не схлопотал.
С поцелуями и объятиями нам пожелали спокойной ночи и отправили в домик. Единственную тревожную ноту внес Науэль, проводивший нас таким выразительным взглядом, будто просил взять с собой.
На том берегу мы сбавили шаг почти до человеческого и рука об руку медленно двинулись к дому. Очумев от крайних сроков и часов X, хотелось просто брести и ни о чем не думать. Эдварду, кажется, тоже.
– Джейкоб меня, если честно, сегодня поразил, – признался он.
– Да, волки молодцы, постарались.
– Я не об этом. За весь день он ни разу не подумал, что, если верить Науэлю, через каких-нибудь шесть с половиной лет Несси станет совсем взрослой.
Я поразмыслила.
– Он ее по-другому воспринимает. Не ждет, считая дни, когда Несси вырастет, а просто хочет, чтобы она была счастлива.
– Это и впечатляет. Как ни тяжело, приходится признать, что ей мог достаться жених и похуже.
– Ближайшие шесть с половиной лет я об этом думать не намерена, – сдвинув брови, пообещала я.
Эдвард рассмеялся и вздохнул.
– Соперников у него, правда, будет пруд пруди.
Я сдвинула брови еще плотнее.
– Заметила. При всей моей признательности Науэлю, взгляды его меня пугают. И мне плевать, что Несси – единственная полувампирша, не связанная с ним кровным родством.
– Да нет, он не ее разглядывал. Тебя.
В общем, наверное… Мне тоже так казалось. Но с чего бы?
Я повторила вопрос вслух.
– Потому что ты жива.
– То есть?
– Всю свою сознательную жизнь – а он на полвека старше меня…
– Развалина!
– …всю свою жизнь он считал себя воплощением зла, убийцей. Его сестры своих матерей тоже погубили появлением на свет, но девушек это не тревожит. Жуан воспитал в них презрение к людям и чувство собственной избранности. Науэля растила Уйлин, которая в сестре души не чаяла. И вот, пожалуйста. В какой-то степени он себя буквально ненавидит.
– Жаль его…
– Теперь же, глядя на нас троих, он понимает, что принадлежать к бессмертным не означает непременно быть отмеченным печатью зла. А я воплощаю для него… идеал отца.
– Ты во всех отношениях идеал, – подтвердила я.