Ларда послушно сунулась помогать старухе. Леф немножко подумал, не присоединиться ли и ему, но решил, что не стоит. Во-первых, не приглашали; во-вторых, он только помехой будет – ни навыка у него к подобным делам, ни охоты, да еще и однорукость эта пакостная… Ничего, небось сами управятся.
Несколько мгновений было тихо, слышались лишь сосредоточенное сопение Ларды да всякие негромкие звуки, неизбежные при таком занятии.
Потом девчонка спросила – не у кого-то, а так, вообще:
– Значит, все, уходим? И больше никаких надежд на тростинку нет?
Никто не ответил. Тогда Ларда спросила опять:
– А откуда она вообще взялась, тростинка эта? Ее сделали, да? А разве нельзя еще одну сделать?
Старуха выпрямилась, уперла в Лардину макушку ехидный взгляд.
– Тростинка эта у меня от родительницы, – медленно выговорила она. – Но я знаю, как сделать другую, – это легко, не нужны даже ведовские зелья, которые погибли в землянке. Всего-то и надо – натрясти с листьев чернопятицы горшочек утренней росы и до солнечной смерти успеть сварить в ней свежесорванную почку шепотника, которая усохла, не распустившись. Потом до нового солнца вымачивать в этом отваре любую палку. Еще, конечно, всякие особенные слова нужно говорить – я знаю, какие.
– И все?! – Ларду словно что-то куснуло за то место, на котором сидят.
Леф и охотник тоже обалдело уставились на старуху. Неужели так просто? Тогда какого же бешеного?!.
– Почти все, – оскалилась Гуфа. – Я только маленькую малость забыла сказать: почку нужно варить вместе с кровью и мозгом неродившегося младенца. Поняли? А ежели поняли, так чего уж – ступайте в Долину или еще куда, найдите брюхатую бабу… Ну, кто пойдет? Ты, Торк? Или дочери твоей хочется? Нет, вижу: не хочется ни ей, ни тебе.
Леф потупился. Торк и Ларда снова деловито склонились над распластанной тварью – как-то уж чересчур деловито, не столько ради дела, сколько ради того, чтобы спрятать глаза.
– То-то же, – сказала Гуфа. – Вообразили, что старая вконец из ума выкатилась – до простейшего не может додуматься без ваших мудрых подсказок? Зря вы такое вообразили, вовсе зря.
Помолчали. Потом бывшая ведунья уже иначе, обычным своим тоном спросила у Торка:
– Ну, а что же дружок-то твой рассказал?
– Да так, разное-всякое. После перескажу, а сейчас… – Торк вытер о траву перепачканные ладони, встал. – Уходить бы нам, старая. Глянь, вон Утренний Глаз видать.
– Уходить так уходить, – пожала плечами старуха.
Она шагнула от изуродованной туши, но Ларда шустро ухватила ее за подол:
– Я еще спросить хочу о тростинке…