— А ты, я вижу, служишь у немцев? — снова спросил Зазыба, а потом добавил: — Забыл, как тебя по батьке?
— Данилович.
— Дак служишь, Алесь Данилович?
— Вообще-то служу, — запнувшись, ответил Острашаб. — Только не немцам, а своему народу.
— Как это понимать?
— А так и надо понимать, Денис Евменович. Вы ведь тоже, по словам Гуфельда, поставлены заместителем волостного агронома в своей деревне?
— Дак это земля… этого требует земля.
— Ну и моей службы требует земля. Земля Беларуси. Масей, слушавший с любопытством и некоторой насторожённостью, вдруг спохватился.
— Ты лучше садись, а поговорить успеете, — сказал он.
— Ага, а то хозяин наш так и накинулся, — поддержала сына Марфа Давыдовна и засмеялась.
Защищая от отца, Масей усадил Острашаба на скамью, но тут же и сам спросил:
— Как ты нашёл меня?
— Не очень трудно было, — ответил Алесь, — Ты ж рассказывал, где твои Веремейки. Ну, а об остальном…
— А про меня, кто тебе сказал про меня?
— Якуб Войнилович.
— Где ты его видел?
— В Могилёве.
— Он там живёт?
— Нет, приезжал. А живёт тоже, как и ты, дома, в деревне. Он и рассказал мне, как сбежали вы от чекистов и куда ты направился.
— А почему ты оказался в Могилёве? Разве ты не в Минске теперь?
— В Минске. Но в Могилёв наезжал по одному делу. Кстати, в некоторой степени оно привело меня и сюда.
— Что за дело?
— Это не к спеху. Потом расскажу.
Марфа Давыдовна уже готова была упрекнуть и сына за то, что гостю не даёт покоя.
— Вы его, как того соловья, байками кормите. Лучше за стол приглашайте, а я обед подам, — сказала она. — Да и Шарейку позовите от Прибытковых.
— Не надо, — услышав это, поморщился Зазыба.
— Ну, не надо, так не надо, — легко отступилась Марфа.
Денис Евменович к тому времени уже твёрдо знал, что зря испугался, услышав стук колёс в заулке, — Шарейке пока ничего не угрожало в Веремейках, но на всякий случай решил: «Пусть портной до поры, до времени побудет у соседей, недаром говорят — бережёного и бог бережёт». Рассудив так, Зазыба даже глянул в окно, как будто предупреждал портного, чтобы тот не трогался с места, сидел, покуда суд да дело, у Прибытковых, а кадку с овчинами накрыл крышкой сам.
Давно подмечено, что гости — званые или незваные, словно нарочно, приезжают поближе к обеду или к ужину. К тому же у щедрых хозяев считается грехом держать пришлого человека не за столом, а у порога. Потому ничего странного не было в том, что Марфа сразу же принялась потчевать всех обедом.
Чтобы не уронить себя, Зазыба спросил у Острашаба:
— А немца-то будем сажать с собой за стол?
— Должно быть, надо.