Однако прошёл час, другой, третий, а русские артиллеристы, которых поддерживали стрелки, казалось, не собирались уступать дорогу. Мешал немцам и густой лес, совсем непроходимый не только для танков, но и для пехоты, хотя они и пытались обойтись тут одними танками.
Наконец немцы уразумели, что продвинуться дальше по
Белынковичскому большаку сегодня не удастся, выставили свой заслон и отошли ни с чем, чтобы заночевать в ближней деревне. Это стало их привычкой — ночевать с полным комфортом, хотя в крестьянских хатах их порой беспокоили клопы да блохи.
Конечно, если бы они знали, что на батарее, сдерживающей движение по Белынковичскому большаку, к этому времени оставалось исправным одно орудие, а снарядов к нему и совсем не имелось, — артиллеристы подбирали оставшиеся от других орудий, которые получили повреждение и не могли стрелять, — то не стали бы сдерживать бешеного натиска, хотя die Nachtigung [3]для них являлся не только делом обычным, но и обязательным: в нем тоже заключался немецкий порядок, который в подобных условиях, пожалуй, уже переходил в своего рода щегольство.
В тишине, после долгого и тяжёлого боя, вскоре стало слышно, как залаяли по деревне собаки, закудахтали куры. Наверно, немецкие солдаты принялись шарить по крестьянским дворам, гоняясь за соблазнительной живностью. Вдобавок — бухнул винтовочный выстрел, запричитала женщина, оплакивая то ли своего поросёнка, то ли ещё кого.
Быстро, словно нарочно, сгущались на большаке сумерки, хотя по ту сторону леса ещё виднелось над горизонтом солнце.
Через несколько минут наступила полная темнота.
Тогда на позиции корпусных орудий брякнула о полевой камень лопата — уцелевшие артиллеристы копали могилу, чтобы похоронить убитых товарищей. Помогали им автобатовцы, у которых жертв было меньше, потому что основной огонь немцы направляли все время на батарею.
Из артиллерийских командиров живым после боя остался один сержант — молодой, но сильно измотанный парень, который все время, пока рыли могилу, сидел понуро и недвижимо на гаубичной станине.
— Что дальше делать будем, сержант? — спросил его в темноте капитан Володин.
— А ничего, — ответил тот и добавил: — У нас печём больше стрелять.
— Чем мы можем быть полезными вам? — снова спросил капитан.
— А ничем, — так же, как и в первый раз, вяло ответил артиллерист.
— Тогда будем сниматься с позиций, — уже тоном приказа сказал капитан.
— Хорошо, — кивнул сержант. — Но вот я думаю, как мы теперь справимся со своей гаубицей, ведь не осталось ни одного тягача. Все разбиты.
— Людей мы вам дадим, — пообещал капитан.