— Он-то и посоветовал мне вернуться в родные места.
Шпакевич слушал, кивал, вроде жалея Чубаря. Конечно, он не догадывался, что в лесу за Ширяевкой судьба свела Родиона с тем полковым комиссаром, которого ему, Шпакевичу, привелось видеть уже убитым, когда группа окруженцов в августе переходила с боями линию фронта в полосе обороны 284-й дивизии.
Чем ближе подходил Чубарь в своём рассказе к нынешнему дню, тем щедрей он делался на подробности, словно нарастало в нем беспокойство, не останется ли кое-что в его одиссее неубедительным для собеседника.
— Насколько я понимаю, — положил руку ему па плечо Шпакевич, — партизанского отряда ты ещё не создал?
— Нет.
— Тогда поступай в наш.
— А что это за отряд, позволь спросить?
— Разведывательно-диверсионный. Прибыл из-за линии фронта.
— А как ты тут оказался?
— Сперва проводником брали, хотели, чтобы я провёл отряд теми путями-дорогами, какими мы когда-то с тобой пробирались к фронту, но потом планы изменились. Немцы вынудили нас двинуться другими дорогами. Пришлось отряду искать других проводников, которые знали места, а я стал бойцом. Совмещаю обе специальности — и диверсионную, и разведывательную.
— А Холодилов?… Где он? Тоже в отряде? — спросил Чубарь.
— Нет. Холодилов погиб.
Сказано это было как-то просто, даже с оттенком равнодушия, и Чубаря недобро кольнуло в сердце.
А Шпакевич почему-то не стал продолжать разговора о бывшем их спутнике. Он вдруг усмехнулся, показав на лосёнка, и спросил:
— А этот откуда у тебя?
Странно, но лосёнок словно бы понял, что речь зашла о нем, поднялся на ножки и отбежал в сторону. Но недалеко. Тут же вернулся, совсем уже приручённый, к Чубарю, ткнулся мордочкой ему в колени; не в пример человеку, который потратил немало сил, пока нёс его, и ещё не пришёл в себя, он готов уже был, взбрыкивая, носиться вдоль и поперёк по угору.
— Да вот, — развёл руками Чубарь, как бы застеснявшись вдруг своего поступка, — притащил сюда, на эту гриву, лосёнка…— и начал рассказывать, как тот остался на веремейковском суходоле сиротой, как пристал потом к Чубарю, как они ночевали вместе в этой хатке-лупильне, как на другой день Чубарь сбежал от него и как сегодня нарочно искал…
Шпакевич, улыбаясь повлажневшими глазами, растроганно спросил:
— Ну, от волка ты его отбил, от наших, сдаётся, тоже оборонил, а дальше? Что ты дальше собираешься с ним делать?
— Спасать, чтоб не пропал в одиночку.
— Разве ж в округе взрослых лосей нет, чтобы этого подбросить к ним? — Вся штука в том, что нет.
— А эти откуда взялись?
— Война откуда-то пригнала.