не лучше, не хуже, с соломенными крышами на избах и гумнах, с кривыми вербами вдоль улиц и с бесконечными изгородями вокруг своих огородов..
Правда, не в каждой здешней деревне стояла церковь но в Мошевой она как раз была — деревянная, не такая, конечно, как в богатых местечках.
Улицы на том, дальнем конце деревни, обтекали церковь и разветвлялись во все стороны, а тут, в начале, шла всего одна. Она встречала своими дворами каждого, кто ехал или шёл в Мошевую из Кавычичей, Жарков или Мокрого… Где-то посреди этой улицы чернел горбатый мосток через Мошовку, одну из тех речушек, что живят водой Беседь в её среднем течении.
— Ты вот что, Чубарь, — вдруг сказал Поцюпа, — не ходи сразу ни к Рыгайле, ни к Ефременко. К чему с винтовкой шастать под окнами у всей деревни? Да и неизвестно ещё, может, тут немцы.
— А куда же мне?
— Поедешь со мной.
— А они? — Чубарь показал на партизан.
— И они нехай едут с нами. До вечера побудете в саду, в сторожке, а там уж и пускай делают своё дело. Да и ты. Как хлопцы? — повернулся Поцюпа к Бересневу и Патоле.
— А что там у тебя, в том саду? — сразу же ухватился за Поцюпово предложение настырный Патоля.
— Да все, чего захочешь.
А Береснев не отзывался. Тогда Поцюпа стал подзадоривать:
— Дед вином самодельным угостит, позавтракаем…
— Да по времени оно не помешало бы и до обеда дорваться, — засмеялся наконец Севастьян Береснев.
— Ну, так как, хлопцы?
— Увидим, — лениво, вроде чтобы отвязаться, махнул рукой Береснев.
Видно, он думал, что пока поедут дальше, к мостку через речку, ещё будет время окончательно все решить, но Поцюпа вдруг повернул лошадь к броду — почти перед въездом на деревенскую улицу.
Довольный, что Береснев больше не перечит, а два других попутчика вроде бы согласились с его намерением переждать, пока не стемнеет, за деревней, Поцюпа, подёргивая вожжи, погнал лошадь по воде через Мошовку и въехал в сад, который возник перед ними в глубокой ложбине совсем неожиданно. Сад этот сплошь состоял из старых деревьев, для большинства из которых, считай, уже отошла пора крупных яблок. Ежели по доброму обычаю, так давно бы тут надо было сделать подсадки. Но никто об этом непозаботился, и сад явно трухлявел, хотя на ветках покуда ещё и в этот год полно было антоновок.
— Вот это и есть Шкарняков сад, — сказал Поцюпа словно о чем-то выдающемся, обязательно известном всем хотя бы по слухам.
А из трех Поцюповых попутчиков один только Чубарь мог понять, почему вдруг их возчик так сказал. Во-первых, не такая большая давность паны-господа, чтобы память о них уже выветрилась, всего за двадцать лет перевалило, как лишили их земли и усадеб, а во-вторых, Шкарняк и в советское время не оставил своего дома. Помер он где-то в начале тридцатых. Тогда, может, через год или два, перевезли отсюда его постройки. На Шкарняковой усадьбе осталось от тех лет нетронутым всего только одно заведение, если его можно так назвать, — небольшая винокурня.