– Смеркается уже…
– А я в темноте хорошо вижу, – ухмыльнулся сорванец. – Не заплутаю, не боись!
– Да я в смысле того, что возвращаться…
– У нас переночуешь! Мамаша тебя под бочок положит… У меня знаешь какая мамка сдобная? – хихикнул пострел и причмокнул так смачно, по-мужски, что Жора поперхнулся. – Не захочешь уходить!
Лес внезапно расступился, и парочка с разгону выскочила на поляну, вернее, небольшой луг, окруженный мрачным голым лесом, посреди которого стоял дом, больше напоминающий укрепленный замок, чем ферму. Этакая приземистая башня с узкими окнами-бойницами под черепичной крышей.
Рядом паслось с десяток хозяйственно стреноженных лошадей разной масти и стати – от серых в яблоках крестьянских тяжеловозов до легких вороных и гнедых скакунов. Начавшего понемногу в прошлом своем вояже разбираться в лошадях Георгия несколько озадачил такой «плюрализм», но и не порадоваться он не мог – возможно, одной из лошадок придется-таки попасть под его седло. Такой цветник!
– Бежим, бежим! – все торопил его пострел, и пришлось буквально бежать по блеклой нескошенной траве. – Не тормози ты, орясина!
Внезапно под сапогами что-то хлюпнуло, и Арталетов с изумлением понял, что не может сделать ни шагу: ноги по щиколотку ушли в какое-то месиво и завязли там намертво. Болото в двух шагах от крыльца? Мальчишка же выпустил его руку, легко перебежал на сухое и принялся там прыгать, кривляясь и корча рожи.
– Что, влип, недотепа?
– Ты что, не видишь, что я увяз? – не сразу понял его поведение Жора. – Подай мне какую-нибудь палку, я выберусь…
– Дам, дам, не сомневайся! – хохотал мерзавец. – Сразу две кину. Или три.
– Слушай, – начал сердиться путешественник. – Я все твоей матери расскажу! Где, кстати, она?
– Я тебе буду и за маму, и за папу, – хрипло хохотнул кто-то сзади, и Георгий ошеломленно оглянулся. – И за дядю с тетей заодно!..
За спиной стоял здоровенный, поперек себя шире, коренастый мужик, заросший черной цыганистой бородой по самые глаза, и потирал мощные короткопалые ладони…
* * *
– Ну, ты даешь! – потрепал малыша по вихрастой макушке здоровяк. – Такую птицу надыбал! Ох, и оторвусь же я теперь!..
Эти размышления вслух «птице» в лице Арталетова очень и очень не нравились. Он уже понял, что попал в очередную нехорошую историю. Очень нехорошую.
– Сейчас же помогите мне выбраться, – самым грозным тоном, на который только был способен, потребовал он и положил ладонь на эфес шпаги. – Я требую объяснений!
– Гляди, – повернулся мужик к мальчишке. – Требует он!
– А он вообще требовательный, – рассыпался дробным хрипловатым смешком пострел. – Всю дорогу от меня чего-то требовал.