– И не мясом огромного вепря Сэримнира встретят нас прекрасные валькирии, – продолжил польщенный Торхадд. – Сотни изысканных, прекрасных блюд, вкус которых не уступает их виду, будут украшать столы, накрытые для нас!
– А в темноте не видно… – вздохнул Бард.
– Видно! Еще как видно-то! – сварливо возразил Торхадд, почувствовав, что его собственная молодость улыбнулась ему из тьмы, фантазия заработала, закусила удила, картинка и вправду пошла. – Волшебный, яркий свет заливает весь пиршественный холм! Чудесные звуки струятся отовсюду, божественное благоухание благовоний окутывает всех пирующих!
– Про благовония к месту ты ввернул, – одобрил Бард. – Я ведь уже почти три месяца не мылся.
– Я тоже. Но это не повод для печали. Мы пьем!
– А что мы пьем?
– Ну, уж во всяком случае не молоко козы Гейдрун!
– Но оно крепкое, как старый мед… – напомнил Бард.
– Да хрен бы с ним! – отмахнулся Торхадд Мельдун. – Подумаешь, коза Гейдрун! Шла б она ясенем, жуя веники! Не-е-ет! Валькирии наливают нам в черпаки прозрачные меды разноцветных пчел… Ты, кстати, никогда не пил напитка, сброженного из винной ягоды?
– Из винной ягоды? – удивился Бард.
– Ну да. Но не из той, о которой ты сразу подумал. У нас винной ягодой называют красную ягоду, кислую, растущую на кустиках по болотам, но я имею в виду винную ягоду крупную, сладкую, растущую на юге Нормандии, на крепких, больших и высоких кустах, свисающую с них крупными гроздьями… Готы ее уважают, выжимают сок, сбраживают… Нет?
– Даже не пойму, о чем ты говоришь…
– Да уж не о квасире твоем: двое плюнули, мед добавили, подогрели… Тьфу!
– Квасир очищает душу, гласят древние саги.
– Возможно. Да рецепт приготовления больно сложен. Карликов растить, потом кровь с них сцеживать. А тут два пальца в рот – и очистил душу. Гораздо проще!
– А мы сближаемся! – глянув по сторонам, объявил Бард. – Ярл Бьярни собирает тинг, хочет что-то сообщить всем.
* * *
Ладьи уже шли одним курсом, под парусами, почти касаясь друг друга: гребцы, подняв весла, положили их поверх бортов соседней ладьи или втянули их сквозь клюзы-уключины на свою палубу.
В центре образованного таким образом тримарана находился корабль ярла Бьярни, левее его шла ладья Кальве, правее – Сигурда.
Дождавшись, когда экипажи обменялись чалочными концами и притянули ладьи вплотную друг к дружке, Бьярни поднял руку, требуя тишины.
– Други мои! – начал он. – Земля, новый неведомый край перед нами. Эта земля – Винланд, к которой мы с вами стремились, к которой мы шли и дошли, потеряв семь человек, двух коров, одну свинью и восемнадцать трэлов – в штормах и от болезней… Вам ли не понимать, сколь важно для нас пристать к этому берегу с миром: запасы воды и пищи у нас на исходе. – Бьярни перевел дух и, подступая к главному, возвысил голос: – Я, ярл Бьярни, зная, что колдовство по нашим законам карается утоплением в болоте или забрасыванием камнями, взял на себя смелость и приказал своему советнику, Хросскелю Годиновичу, с помощью чар выбрать нам точный путь и лучшую гавань. Я призываю вас, други, вспомнить, что Хросскель был привезен моим отцом, конунгом Гудбрандом, из южных земель. Он чужеземец, гость. Хросскель Годинович не обязан жить лишь по нашим законам. Особенно если чары его направлены нам во благо. Да и волхвование – не колдовство, это знает каждый ребенок. Я, ярл Бьярни, решил посему: а, пусть покудесничает! Кому с того хуже? Хросскель кудесничал сегодня весь день и с наступлением тьмы дал нам Звезду. – Он выдержал паузу, а затем пояснил: – Звезду Путеводную!