Шеф надолго задумался, прежде чем ответить. Мухатьях, который не понял последней реплики, тем не менее о чем-то догадался по застывшему лицу Шефа и энергичному жесту Бранда. Он побледнел, заговорил было, остановился и попытался выглядеть хладнокровным.
Наконец заговорил Шеф:
– Он совершенно бесполезен в том, что касается знаний. Но мне очень нравится его хозяин Ибн-Фирнас. Мы оставим Мухатьяха. Может быть, однажды он пригодится нам в роли посланца. И потом, он кое-что для нас сделал. – Шеф оглянулся, встретился взглядом со Скальдфинном: – Он подтвердил, что Сулейман говорит правду. Иначе мы бы в это не поверили. Еврейский город в Испании! Как в такое поверить? Но это, кажется, правда. Я считаю, что мы должны туда отправиться. Обосноваться там. Постараться расстроить планы христиан. Вернее, не христиан, мы против них ничего не имеем. Планы Церкви и поддерживающей ее Империи, планы императора Бруно.
– И попытаться раскрыть тайну греческого огня, – добавил Торвин.
– И дать Стеффи еще одну возможность полетать, – согласился Шеф.
Слушатели согласно закивали головами, послышался одобрительный гул. Темные глаза Сулеймана просияли от удовольствия.
С «вороньего гнезда» раздался крик впередсмотрящего:
– Там, на севере! Парус. Треугольный. Похоже на рыбачью лодку, она милях в четырех. Идет на запад, нас, наверно, еще не увидела.
Шеф подошел к форштевню, раздвинул свою подзорную трубу, попытался различить на горизонте треугольный парус.
– Как ты думаешь, Бранд, твой «Нарвал» сможет догнать ее, на веслах против латинского паруса?
– При таком штиле – запросто.
– Тогда отправляйся за ними, потопи лодку, убей всех, кто на борту.
Бранд замялся.
– Я вовсе не против того, чтобы убивать, ты же знаешь, – сказал он. – Но это могут быть просто бедняки, которые ловят рыбу.
– Или шпионы греков. Или и то и другое одновременно. Мы не можем полагаться на случайность. Иди и выполняй приказ. Если тебя тошнит, возьми арбалеты.
Шеф повернулся и пошел к своему гамаку, считая обсуждение законченным. Бранд глядел ему вслед, и на лице его читалась внутренняя борьба.
– И этот человек всегда говорил мне не жадничать из-за добычи, всегда заботился о рабах.
– Он по-прежнему заботится о рабах, – отметил Торвин.
– Но он готов убить невинных людей ни за что, просто потому, что они могут быть опасны. Даже не для удовольствия, как это делал Ивар, и не для того, чтобы заставить их говорить, как старик Рагнар Волосатые Штаны.
– Может быть, Локи вырвался на свободу, – сказал Торвин. – Лучше сделать, как он говорит. – И жрец суеверно ухватился за свой нагрудный амулет в виде молота.