– Легко сказать… меня же совесть заест, самому после такого психокорректировка потребуется. Впрочем, об этом мы потом побеседуем, а сейчас идите домой, отдыхайте после нервотрепки…
– Погодите! – возмутился Игнат. – У меня вчера был выходной, вот я и провалялся весь день на койке, на неделю вперед выспался. А сегодня у меня дежурство.
Он мог бы сказать, что ему нечего делать в замусоренной холостяцкой берлоге, которая называется его квартирой, куда не заглядывает солнце и где никогда не пахнет картофельным супом, но Гущин все понял и без объяснений.
– Хорошо, – сказал он, – оставайтесь. Но случай вам сегодня достанется простой и совершенно легальный. Можно сказать, прогуляетесь по тюремному дворику.
* * *
Подвал или катакомбы, серая мгла, под ногами хрусткая пыль, с низкого потолка свисают лохмотья паутины. Очень много паутины, по всему видать, пациент страдает арахнофобией. Случай простой, достаточно показать пациенту, что жуткий паук уязвим, с ним можно биться и в конце концов расправиться, и кошмары больше не вернутся. Хотя паук может – и даже должен! – быть ядовит. Так что чепчиками его не закидаешь и шапки в воздух бросать рано.
– Меня подожди!
Игнат обернулся и увидал Лиду. Девочка подбежала и остановилась рядом с Игнатом, отдыхиваясь и часто шмыгая носом. В руке была знакомая деревянная сабля.
– Думал, я тебя не найду, да?
– Зачем ты здесь? Тут опасно. Я сейчас на работе, а потом приду к тебе.
– Я с тобой, – твердо заявила Лида. Она оглядела темный подвал и добавила: – Ничего себе работа у тебя! Тут знаешь сколько мыть нужно, пока чисто станет? Вот погоди, я ведро принесу и половую тряпку. Думаешь, я пол мыть не умею? А паутину веником обмету.
– Тихо! – шикнул Игнат, вскинув самострел.
Прямо перед ними стена взбугрилась воспаленным фурункулом, и оттуда полез огромный, Игнату по плечо, паук. Тварь замерла, выбирая добычу, и, как обычно, мгновение безудержного страха растянулось, заливая душу липким холодом. Немногие бойцы способны противостоять первобытному ужасу. И если хоть тень сомнения окажется в душе, победа будет за монстром.
Игнат навел самострел, но прежде, чем серебряная игла сорвалась в полет, между охотником и зверем возникла Лида.
– Не тронь Шурку! – крикнула она и ткнула деревянной саблей, распоров паучье брюхо.