Для церемонии приветствия меня одели попроще, чем Мать Юфимию, но поярче дочерей ближнего круга в нарядах сдержанных серебристо-синих тонов. Зеленый и золотой в моем облачении навевали на меня не слишком приятные воспоминания – свадебный наряд Ее Величества Императрицы был выдержан в этих же цветах.
«Интересно, это простое совпадение или тщательно подготовленный ход?» Насколько я успела узнать Мать Юфимию за минувшие дни, смело предполагаю второе.
За все время пребывания на Неране мои волосы так и не успели отрасти. Однако надевать на меня церемониальный парик, наподобие тех, что украшали головы дочерей ближнего круга, Мудрейшая строжайше запретила. И теперь моя непокрытая макушка давала возможность убедиться всем заинтересованным лицам, что Императрица если и не самая настоящая, то очень похожа на таковую.
Какую жирную и наглую свинью я подложила Империи своим бегством на Остров, мне стало понятно, когда, закончив с взаимными расшаркиваниями и «прощупыванием почвы», Юфимия перешла к конкретике переговоров.
– Накануне столь радостной встречи я взяла на себя труд начерно накидать наше соглашение, – Мать Острова повелительно качнула головой, и две дочери ближнего круга поднялись со своих мест. При помощи багров женщины ловко и аккуратно передали через стену ларчик. Я прекрасно знала о его содержимом. Вчера при мне Мудрейшая собственноручно уложила туда внушительный рулон бумаги: читать – не перечитать.
Дэрриш кивнул одному из сановников. Тот откинул крышку, достал из ларца свиток и развернул его перед Императором. Разумеется, Эст и Аксий тотчас сунули туда свои длинные носы.
– Что?! – возопил Верховный священник Империи, вчитавшись в содержание бумаги. – Служение Богине в храмах Единого!
Отрывистое императорское «Аксий!» заставило того на время заткнуться.
Император продолжил вдумчивое изучение документа, ничем не выдавая своих чувств по поводу прочитанного.
Соизволив отвлечься от венценосного супруга, я оглядела его свиту. И, словно на нож, наткнулась на пронзительный взгляд.
Боже мой – да хоть бы Единый! – как я могла сразу не приметить в толпе сопровождающих знакомую каштановую с искорками рыжины макушку!
Алестатор рю Дортонер, второй сын графа Бира, удержал мой взгляд. Кривя губы в издевательской улыбке, Лесь едва заметно склонил голову в приветствии.
Когда он научился так улыбаться?!
«Ты лучше спроси, кто его сподвиг научиться». Х-хмарь…
Как же больно видеть на этом красивом лице горько-презрительную усмешку, стыдно смотреть в эти каре-зеленые глаза и понимать, что поселившиеся там вместо открытости, юношеской доверчивости безнадега и цинизм – полностью твоя заслуга.