начался – посему на свежие сплетни не рассчитывайте. Последнее, что я слышала: после разгрома шайки Шурикса Проповедника Илиш расплатился-таки по гильдейскому контракту и подался в свободные охотники за нежитью. Ходили даже слухи, что Проклятый Ублюдок посетил родной полуостров, но чем там дело закончилось – увы, не ведаю.
– Ничего хорошего не вышло, я так полагаю, раз Верьян через Разделяющие горы на заработки в центральные провинции рванул.
Неранка согласно хмыкнула, глядя, как Эона в странной мечтательности уставилась на пляшущий в очаге огонь.
«Золотой, – вдруг подумалось мне. – Как глаза преданного судьбой и близкими людьми Верьяна Илиша».
Из котелка ощутимо потянуло знакомым кисло-мускусным ароматом. Похоже, пора прекращать медитировать над посудой с серебряной ложкой и приступать к последней стадии приготовления.
Получившийся увар я смешала с растопленным жиром трехмесячного ягненка и, пока зелье не застыло, наполнила смесью отмытую от остатков маскировочного средства керамическую банку. Плотно заткнула широкое горло притертой деревянной пробкой, спеленала в холщовую тряпицу. Еще теплый сверток убрала в сумку и удовлетворенно вздохнула.
«Думаешь, представится случай приветить угощением дорогого гостя?» Что-то мне подсказывает, встречи с охотником за головами не избежать при всем желании – Верьян не из тех, кто легко прощает долги. Особенно денежные.
Еле заметно колыхался бирюзовый занавес. Успокаивающе журчал фонтанчик. С напольного мозаичного панно «Пятое Деяние св. Конхола во славу Тилана, Веры и Единого» благожелательно взирал вышеупомянутый святой. Не поддаваясь всеобщему умиротворению, Велисса в раздражении постукивала носком изящной туфельки по скорбному мозаичному лику канонизированного (если Дэрришу не изменяла память, сразу вслед за Первым Пришествием) покровителя алоний. Сидящий же напротив герцогини Император, слушая вполуха пространную тираду о жестокосердии и неблагодарности некоторых представителей рода человеческого. Дэрриш тихо завидовал увековеченному в мозаике герою, которому уже глубоко безразличны как удары в лицо, так и чужие истерики.
Меж тем настроение у Ее Сиятельства герцогини Рианской было не просто плохим, а прямо-таки из рук вон. Дэрришу оставалось только, покрепче стиснув зубы, терпеть. Хладнокровно и с железной выдержкой настоящего Императора.
– Утром пришло очередное послание от тетушки, – наконец перешла от избитых истин к конкретике и озвучила причину испорченного настроения герцогиня.
В подтверждении своих слов Ее Сиятельство аккуратно, двумя пальчиками, извлекла из-за корсажа платья цвета пасмурного зимнего неба (лишний раз привлекая внимание к своим соблазнительным формам) письмо. Помахав им чуть ли не перед носом венценосного собеседника, девушка брезгливо уронила бумагу на стоящий между ними столик с бутылкой вина и одним полупустым бокалом. Второй, почти полный, грел в руках Император.