Он увидел, как Эсси проскользнула за спинами столпившихся полукругом слушателей Лютика, как осторожно скрылась в дверях, ведущих на террасу. Руководимый странным предчувствием, он ловко выбрался из-за стола и вышел следом.
Она стояла, опершись локтями о перила террасы-помоста, втянув голову в маленькие приподнятые плечи. И глядела на покрытое рябью море, блестевшее в свете луны и портовых огней. Под ногой Геральта скрипнула половица. Эсси выпрямилась.
– Прости, я не хотел помешать, – сказал он скучным голосом, думая увидеть на ее губах ту неожиданную гримасу, которой она только что угостила «парчового юношу».
– Ты мне не мешаешь, – ответила она и улыбнулась, откинув прядь. – Мне нужно было не уединение, а свежий воздух. Тебе тоже мешают дым и духота?
– Немножко. Но еще больше тяготит сознание, что я обидел тебя. Я пришел извиниться, Эсси, попробовать найти повод для приятной беседы.
– Извиниться должна я, – сказала девушка. – Я слишком резко отреагировала. Я всегда реагирую резко, не умею сдерживаться. Прости и предоставь мне вторую возможность. Поговорить.
Он подошел, облокотился о перила рядом с ней. Почувствовал пышущее от нее тепло, легкий аромат вербены. Он любил запах вербены, хотя запах вербены и не был запахом сирени и крыжовника.
– С чем у тебя ассоциируется море, Геральт? – вдруг спросила она.
– С беспокойством, – ответил он, почти не задумываясь.
– Интересно. А ты кажешься таким спокойным и сдержанным.
– Я не сказал, что чувствую беспокойство. Ты спросила об ассоциации.
– Ассоциация – зеркало души. Мне кое-что известно об этом, я – поэт.
– A y тебя, Эсси, с чем ассоциируется море? – быстро спросил он, чтобы покончить с рассуждениями о беспокойстве, которое чувствовал.
– С вечным движением, – не сразу ответила она. – С переменой. И с загадкой, с тайной, с чем-то, чего я не схватываю, что могла бы описать тысячью способами, тысячами стихов, так и не дойдя до сути, до сущности. Да, пожалуй, именно так.
– Стало быть, – сказал он, чувствуя, что вербена все сильнее действует на него, – то, что ты ощущаешь, – тоже беспокойство. А кажешься такой спокойной и сдержанной.
– Я и не спокойна, и не сдержанна, Геральт.
Это произошло неожиданно, совершенно неожиданно. Жест, который он сделал и который мог быть лишь прикосновением, легким прикосновением к ее руке, переродился в крепкое объятие. Он быстро, хоть и не грубо, привлек ее к себе, их тела порывисто, бурно соприкоснулись. Эсси застыла, напряглась, сильно выгнула тело, крепко уперлась руками в его руки, так, словно хотела сорвать, сбросить их с талии, но вместо этого только крепче схватила их, наклонила голову, раскрыла губы.