– Хокенберри? – изумился бывший капитан подлодки. – Не верю своим визуально-распознавательным микросхемам!
– Не веришь – обыщи. Здорово, старина, – ухмыльнулся тот и перешел с родного языка на греческий. – Приветствую тебя, Перим, сын Мегаса. Я – Хокенберри, сын Дуэйна. Друг Ахиллеса и Гектора. Помнишь, мы виделись этим утром?
Любитель Шекспира впервые в жизни лицезрел голого человека. И от души надеялся, что следующий раз наступит очень, очень нескоро.
– Что с тобой случилось? – поинтересовался он. – И где одежда?
– Долго рассказывать, – отмахнулся схолиаст. – Но я постараюсь уложиться в несколько минут, пока мы доберемся до вон той дырки в небесах. Скажи, о сын Мегаса, могу я одолжить у вас какую-нибудь одежду?
Военачальник явно признал мужчину, с мнением которого считались и Гектор, и быстроногий Пелид.
– Облачение для господина! – гаркнул троянец, обращаясь ко взводу. – Лучшую накидку с капюшоном, самые новые сандалии, самые крепкие доспехи, самые начищенные наголенники и самое чистое белье!
Автоной выступил из строя:
– Благородный Перим, у нас нет ни запасных доспехов, ни обуви, ни оружия.
– Тогда скидывай свое, и без разговоров! – проревел командир. – И не забудь раздавить вшей. Это приказ.
Небосвод продолжал рушиться до позднего вечера.
Хозяйка особняка поспешила на длинную лужайку взглянуть на багровые полосы в небесах. Ударные звуковые волны грохотали над речной долиной, отражаясь от лесистых холмов. Ученики и гости громко кричали, переворачивали столы и в безумном ужасе бежали по пыльной дороге к далекому факс-павильону, желая лишь одного – спасти свои жизни.
Одиссей присоединился к девушке. Так они и стояли вдвоем посреди бушующего хаоса.
– Что происходит? – шепнула Ада.
Темнеющие небеса испещрили десятки, а то и сотни огненных черточек.
– Не могу сказать наверняка, – откликнулся варвар.
– Но это как-то связано с Харманом, Даэманом и Сейви?
Бородач посмотрел ей в глаза:
– Возможно.
Ослепительные вспышки быстро сгорали, прочертив предвечернюю мглу, пока самая заметная из них с нестерпимым визгом (как будто бы тысяча ногтей разом чиркнула по стеклу) не прожгла себе дорогу к восточному горизонту, упав на землю. На месте удара выросло целое облако бушующего пламени. Минуту спустя на людей накатила столь мощная звуковая волна, что у девушки заныли зубы. Налетевший ветер сорвал всю листву с огромного дуба, подхватил и унес часть шатров, раскинутых на лугу у подъездной дороги.
Ада отчаянно вцепилась в руку Одиссея; из-под ногтей выступила кровь, однако девушка ничего не заметила, а мужчина не сказал ни слова. Наконец он произнес: