— А что ты обо мне думаешь?
— Разные вещи, всё перевспоминать трудно... Ну, а под конец всегда одно: хорошо бы тебя увидеть.
Лариса сказала:
— Допустим, увидел. Ну, а потом что?
— Что-нибудь хорошее. Вот, говорю с тобой. Если будет опасность или нападение, я тебя спасу. Никому не дам тебя обидеть. Что попросишь — сделаю... Без своей грамоты ты из лагеря не уедешь, помни это.
— Ты меня любишь?
Пришлось положить резец, потому что рука вдруг задрожала.
Он сидел, уставившись немигающими глазами на лицо танцовщицы, суровое и отрешённое от насущных вопросов и сует жизни.
— Что же ты молчишь?
— Не знаю, что ответить... Я это слово теперь совсем не понимаю, — сказал Игорь. — Обманное какое-то слово, ненадёжное. Я и раньше удивлялся, как это можно любить маму, а потом любить собаку Динку, а потом жареную картошку. Или мороженое. Я даже в школе один раз с учительницей поспорил, что про маму надо говорить «я люблю», а про мороженое — «мне нравится». Но учительница стала приводить примеры из стихов Пушкина, что можно любить и пищу, и зверей, и явления природы, и даже дым и гром. В общем, все так говорят, сам Пушкин так говорит, и не пытайся казаться умнее других. Для нашей учительницы самое главное, чтобы никто не был умнее других. Ну, раз все так говорят, я тоже стал так говорить: люблю мороженое, люблю абрикосы, люблю по перилам кататься, собачку люблю, маму с папой люблю. Вот... А про тебя не могу так сказать. Ты особенная, я ни к кому так не относился. В столовой меня сегодня спросили: «Ты арбуз любишь?» Я сказал: «Люблю». И ты спрашиваешь: «Ты меня любишь?» Что ответить? Не знаешь, есть какое-нибудь другое слово?
— Не знаю, — шепнула Лариса. — Не знаю, не знаю, не знаю... Я только знаю, что я о тебе три дня всё время думаю. Я тебя люблю, и при чём тут всякие арбузы в столовой...
Она ткнулась лицом ему в грудь. Игорь почувствовал, что рубашка намокает. Положил руку на её согнутую спину. Было очень жалко и печально, что Лариса плачет.
— Почему ты плачешь, разве тебе плохо? — спросил он.
— Да, плохо, — сказала она в рубашку. — Я готовлю танец к прощальному концерту. Он будет через десять дней.
— Ну и что же?
— То, что я поеду в одну сторону, а ты в другую.
— Ты, пожалуйста, таких слов не говори, — попросил Игорь. — Этого не может быть.
Она отстранилась от него:
— А что же будет вместо этого?
— Что-нибудь да будет...
— Какой ты ещё малыш... Всё у тебя «что-нибудь»... Лариса тряхнула волосами, достала из карманчика красивый платок и провела по глазам. На сцену поднялся Иван Иванович. Не заметив их, он прошёл в свою мастерскую.