Я пришел в ужас и выключил установку. В лаборатории царила гнетущая тишина.
Одно сознание того, что в ней, кроме меня, был еще кто-то, бросило меня в лихорадку, и я поспешно удалился домой, где принял сразу четыре таблетки бромолина. Рано утром я вернулся к нейтронному боксу и проверил результаты измерений… Все повторилось. Только на этот раз сообщение было следующим:
«Просим уменьшить поток нейтронов. Они нам вредят».
«Бог мой, подумал я, ведь большинство измерений, которые проводились до сих пор, нарочно выполнялись на пучках огромной интенсивности. Мы боролись за точность измерений, совершенно не заботясь о судьбе тех, кого пронизывал пучок нейтронов. Не этим ли объясняется отрицательный результат опытов, поставленных до сих пор?»
Если бы это сообщение было не от профессора Коннована, а от другого ученого, то его приняли бы за очередную сенсационную утку. Но имя авторитетного ядерщика-экспериментатора было столь известным в ученом мире, а его роль в качестве советника по делам науки при главе правительства столь ощутима среди простых людей, что научно-беспристрастный и остро-эмоциональный отчет ученого мгновенно был перепечатан во всех газетах, его передали по радио и по всемирному телевидению.
После этого мир притих. Шуточки в адрес Цуккербиллера мгновенно прекратились, а те, кто пел непристойные куплеты о бессмертных душах или танцевал на эстраде вульгарные танцы бессмертных душ, удалились в тишину соборов, чтобы отмолить свой грех. Всякие научные сообщения прекратились. Но за напряженным и гнетущим молчанием угадывалась лихорадочная и всесторонняя проверка сообщенных результатов. За истекшие две недели в «Философском журнале» появилась лишь короткая заметка Цуккербиллера, в которой говорилось, что по уточненным расчетам «нейтринный эффект замедления нейтронного распада лучше всего наблюдать при плотности пучка в тридцать семь нейтронов в секунду на квадратный сантиметр…»
Поползли тревожные слухи о том, что опыты подтвердились, что между душами и компетентными правительственными кругами ведутся какие-то переговоры…
Где-то просочились сведения, что убийца киноактрисы Дженни Липпенштюк был пойман на основании данных, сообщенных душой пострадавшей… Осторожные люди начали нести акции на биржу… Кое-кто начал скупать золото… Поднялся спрос на заграничные паспорта для поездки на необитаемые острова…
Наступило тревожное и неустойчивое время.
Однако в кругах многих беспристрастных людей, среди философов и мелких торговцев выражалась надежда, что профессор Коннован ошибся, что его установка просто забарахлила, что, славу богу, никаких бессмертных душ вообще не существует.