– Иди спи, мы еще посидим.
Верочка встала и сказала, заикаясь от волнения:
– Я вам в прежней комнате постелю.
Верочка в первый раз прямо обратилась к ней, и Ольгу больно укололо и удивило это «вы» и то, что Коля принял это как должное.
– Хорошо, – не сразу сказала Ольга и как можно мягче добавила: – Только не нужно говорить мне «вы».
– Ладно, – покорно согласилась Верочка и ушла стелить постель. А потом все равно говорила Ольге «вы», и каждый раз Ольга как будто слышала: «Чужая... Чужая...»
Оставшись вдвоем, молча сидели, поглядывая друг на друга.
Коля опять налил водки, вопросительно посмотрел на нее – Ольга тоже налила себе и кивнула:
– Ну, выпьем...
Выпили.
Ольга закурила – первый раз за вечер. Коля покосился на нее – Ольга пододвинула ему пачку «Джебеля»:
– Кури.
Коля повертел в руках сигареты и положил обратно.
– Я уж лучше свои.
И задымил «Севером».
– Что мама... – тихо заговорила Ольга, – говорила обо мне...
Она хотела сказать «перед смертью», но не смогла выговорить этих слов.
Видимо, Коля ожидал этого вопроса и сразу ответил:
– Нет, ничего не говорила. Она последнее время почти без памяти была. Даже перед смертью не пришла в себя.
Коля же слово «смерть» выговорил легко, как самое обыкновенное и привычное.
– А от чего она умерла?
– Сердце... Давление у нее было высокое, последние два года она уже и работать не могла, почти все время лежала...
Вот так... Два года мать болела, а ты даже не знала об этом... И не странно ли это – спрашивать, от чего умерла твоя мать?
– Осенью она совсем слегла, удар у нее был, речь отнималась, – продолжал Коля. – Мне тогда еще сказали, что второго удара она не выдержит, хорошо, если до весны дотянет... Точно угадали, как в аптеке, – с тихой злостью сказал Коля.
Помолчали.
– Что же делать будешь? – спросила Ольга.
Коля неопределенно пожал плечами.
– Да что делать... Что и раньше. Работать.
– Учиться дальше не думаешь?
Он удивленно взглянул на нее, как будто она сказала какую-то глупость.
– Да какое же для меня теперь ученье, сама посуди? И где? Мне ведь еще и в армию идти. В этом году должен, да военком говорил, что отсрочку на год, а то и два могут дать в связи с семейными обстоятельствами.
– А что же ты... раньше мне не написал?
– Мать не велела, – тихо сказал Коля, не глядя на нее. – Приказывала и вовсе не писать, это уж я сам...
Ольга глубоко затянулась, щурясь от дыма.
– А ты что, жениться думаешь?
От этого неожиданного вопроса Коля смутился.
– Да думаю...
– И на ком, если не секрет?
– Да какой там секрет, вся деревня знает... На Маше Зиновьевой. Да ты вряд ли помнишь ее, их ведь там много, а тогда она совсем еще девчонкой была. Ей и сейчас-то еще восемнадцати нет.