Ей давно уже хотелось ребенка, и она не раз представляла себе, как по утрам просыпается ее девочка – обязательно девочка – и спросонья тянется к ней мягкими пухлыми ручками и как она бегает по квартире, весело топая ножками... Особенно нравились ей трех-четырехлетние девчушки, с бантиками в волосах, и Ольга с невольной грустью прикинула, что когда ее девочке будет четыре, ей самой будет по меньшей мере уже тридцать. «Да, нечего откладывать. Тебе уже не семнадцать...» Когда она уходила из дома, Верочке тоже было четыре. Значит, сейчас ей тринадцать. Всего на год меньше, чем было Ольге, когда она уезжала в Селиваново. Интересно, какая она сейчас? А сколько же лет Коле?
Она так и не могла точно вспомнить, когда родился Коля, и только потом сообразила – в сорок втором году, ведь мать вышла замуж весной сорок первого. Значит, ему сейчас девятнадцать и в этом году, наверно, в армию. Вот так... А ты говоришь, что теперь все кончится само собой. Даже не подумала о том, что станет с Верочкой... О господи, как медленно тянется время...
Она долго еще сидела, курила и смотрела в окно. Потом напротив нее сел молодой человек, одетый с той элегантной небрежностью, которая вырабатывается годами. Он потянулся за листочками меню, спросил Ольгу:
– Разрешите?
– Да, пожалуйста, – ответила Ольга и мельком взглянула на него. Тот ответил ей откровенно заинтересованным взглядом. «Ну вот, – с досадой подумала Ольга, – теперь придется еще обрывать ухаживание этого петушка».
Официантка подошла к их столику, и молодой человек уверенным, небрежным голосом сделал заказ – с коньяком, сухим вином и бутербродом с черной икрой. Ожидая, пока подадут обед, он тоже закурил и стал смотреть в окно, изредка поглядывая на Ольгу. Ольга, погасив сигарету, внимательно посмотрела на него – тот заметил ее взгляд и призывно улыбнулся. Он был довольно красив, у него были хорошо вычищенные ногти и безукоризненно повязанный галстук, у него наверняка приятные манеры – и все-таки было в нем что-то такое, что неприятно задело Ольгу, и она не могла понять – почему?
Скоро ему принесли обед. Молодой человек ел так, словно откуда-то издалека следил за каждым движением своих рук, чтобы – боже упаси – ни в чем не сфальшивить. И коньяк он пил изысканно – маленькими глотками, из рюмки, налитой на три четверти.
«Все-таки, – подумала Ольга, – почему он так не нравится мне? Неужели только потому, что он так хорошо воспитан и происходит явно из интеллигентной семьи? А, при чем тут хорошее воспитание и интеллигентная семья?»
Ольга допила свое вино, и следом выпил молодой человек, чуть подавшись вперед, безмолвно приглашая ее к знакомству. «Господи, как они все одинаковы в этом... Чего он хочет? Маленькая дорожная интрижка, поцелуи в тамбуре, павлиний хвост своего „я“, горячее прощание и неизбежные обещания писать, приехать, за тобой – хоть на край света... А потом похвастаться в компании подвыпивших приятелей – мальчики, с какой я женщиной ехал... Как глупо и пошло все...»