Но он ошибся. Он добежал до верхней ступени и уже считал себя в безопасности, как вдруг к ужасу своему увидел, что дверь от чердака исчезла. Дело в том, что еще днем Ганнеле со служанкой сняли с петель чердачную дверь, чтобы снести вниз находившиеся на чердаке длинные столы, которые должны были быть накрыты для ожидаемых гостей. Это решило участь старика-мельника. С диким криком он бросился на чердак, но Отто уже нагнал его. В ту минуту, когда старик сдвинул с места большой ящик, чтобы защититься им от сына, Отто схватил своего отца обеими руками. Он вытащил его из-за ящика и, испустив страшное проклятие, повалил на пол. У старика все ребра затрещали, но, к своему несчастью, он остался жив, к несчастью потому, что его ожидал еще больший ужас. Отто бросился на старика и поставил ему колено на грудь.
— Ты мой отец, — прошипел он, и глаза его дико засверкали, — ты произвел меня на свет, но на этом и кончилось все, что ты для меня сделал. После этого ты причинял мне только горе, печаль и мучения. Когда я еще был мальчиком, ты часто бил меня до полусмерти, ты заставлял меня голодать по целым дням. А когда я, несмотря на все это, все-таки вырос здоровым мужчиной, ты заставлял меня работать, как лошадь, и выжимал из меня все соки. Ты хотел поступать со мной точно так же, как поступил с моей несчастной матерью. Ты заставлял ее работать до изнеможения, ты издевался над ней и мучил, пока она не умерла от чахотки. Тогда мне было всего шесть лет, но я хорошо помню, что она, лежа на смертном одре, прокляла тебя. Я помню слезы, которые она проливала потому, что должна была оставить меня на твоем попечении. Все это я тем не менее готов простить тебе сегодня, и я, быть может, совершил бы грех, мстя тебе за это. Но у меня есть другая причина, заставляющая меня видеть в тебе моего смертельного врага и отплатить тебе по заслугам. Ты за деньги продал меня прусским вербовщикам и разлучил меня с моей возлюбленной, а сегодня ты завершил свои гнусности тем, что предал моего атамана и моих друзей. Затем ты убил женщину, которую я любил. Будь же ты проклят, отец!
С этими словами он приподнял над полом неуклюжее тело старика.
— Сжалься! — завопил старик, у которого зуб на зуб не попадал от ужаса и глаза вылезли из орбит. — Что ты намерен делать? Неужели ты собираешься убить твоего отца?
— А разве ты, — в безумном отчаянии вскрикнул Отто, — не совершил только что убийства? Разве ты не убил мою душу? Если бы у тебя было сто жизней, то я отнял бы их у тебя одну за другой. Я жалею о том, что у меня нет времени придумать для тебя самую мучительную смерть. Я не остановился бы ни перед чем, чтобы пытать тебя и мучить перед смертью.