. Мне всегда радостно получать их, а теперь в болезни особенно.
Обещание никому не показывать меня потому удивило, что я не просил об этом>*.
Видно, приходится еще жить. Как нашему брату старику ясно, что единственный смысл этой, во всяком случае, краткой прибавки к жизни только один: делать то, чего хочет от меня тот, кто послал меня в жизнь, то, зачем он послал. Как я счастлив, что знаю это, и особенно ясно узнал во время болезни — увеличивать любовь. Помните, в предсказании конца мира сказано: будут войны, глады, моры и последнее, как самое ужасное бедствие, охладеет любовь в людях…
Как мне жаль, что Пунга покидает вас. Часто думаю о Димочке>* и не могу себе представить, какой он, знаю, что далеко не такой уж, как когда я его видел. Пишите почаще. Целую вас, устал. У меня кресло, катающееся на колесах.
Л. Т.
1902 г. Апреля 15. Гаспра.
Очень долго от тебя не было писем, милая Танечка, или так, по крайней мере, мне показалось>*. Несколько раз в дню думаю: а вот придет Таня, и я скажу ей… Здоровье все слабо, мама верно пишет тебе. Особенно тяжелы мне производимые надо мною глупые мудрствования и манипуляции врачей, которым я по слабости и по нежеланию огорчить окружающих покоряюсь.
Если бы больные неизлечимые чахоткой, раком знали свое положение и то, что их ожидает, они не могли бы жить. Так и наше правительство, если бы понимало значение всего совершающегося теперь в России, они — правительственные люди — не могли бы жить. И потому они хорошо делают, что заняты балами, смотрами, приемом Лубе>* и т. п.
Как многое хочется написать, когда лежишь, ничего не делая и обдумывая, а что приведет бог? Утешаюсь тем, что другие это скажут.
У вас должно быть хорошо и в природе и в семье — все съехались, и соловей, вероятно, уже смеет запеть в смородинном кусте>*.
Привет всем и, в первую голову, милому, успокоительному Мише (большому)>*. Тебя целую.
Л. Т.
1902 г. Мая 15. Гаспра.
Милая Соня, я очень рад был серьезно поговорить с Илюшей>* о воспитании детей. То, в чем мы с ним несомненно согласны, но что только отрицательно, это то — что надо детей учить как можно меньше. Это потому, что если дети вырастут, не научившись чему-нибудь, — это далеко не так опасно, как то, что случается почти со всеми детьми, особенно когда матери, не знающие тех предметов, которым обучаются дети, руководят их воспитанием, — именно то, что они получают indigestion>* учения и потому отвращение к нему. Учиться, и успешно, может ребенок или человек, когда у него есть аппетит к изучаемому. Без этого же это вред, ужасный вред, делающий людей умственными калеками. Ради бога, милая Соня, если ты и не вполне согласна со мной, поверь мне на слово и поверь, что если бы это не было делом такой огромной важности, я бы не стал писать тебе об этом. Поверь, главное, своему мужу, который вполне разумно смотрит на это.