Все принялись серьезно разглядывать макет, а император тем временем подтащил стул, чтобы дотянуться до фигурок. С радостным смехом, подражая лошадиному ржанию и пушечным выстрелам, он стал передвигать фигурки по доске. Назет протянул руку, чтобы его остановить, и Хэл посмотрел на эту руку. Тонкая, гладкая, изящная, с длинными заостренными пальцами и розовыми ногтями. Неожиданно он понял и, не сдержавшись, выпалил по-английски:
— Святая Мария! Вы женщина!
Назет взглянула на него, и ее янтарные щеки потемнели от раздражения.
— Советую не относиться ко мне пренебрежительно из-за моего пола, капитан. Как англичанин, ты должен помнить, какой урок вам преподала женщина под Орлеаном.
Хэл уже собрался ответить: «Да, но это было больше двухсот лет назад, и мы сожгли ее за все причиненные неприятности», — но сумел вовремя остановиться и сказал только виноватым тоном:
— Я не хотел вас обидеть, генерал. Это только усиливает мое восхищение вашим умением быть предводителем.
Назет не так-то легко оказалось умиротворить, манеры ее стали резкими и деловыми; она кратко объяснила тактическое и стратегическое положение двух армий и указала места, где можно использовать «Золотой куст». Она больше не смотрела на него прямо, и ее губы отвердели.
— Ожидаю, что ты будешь под моим непосредственным командованием, и с этой целью я приказала адмиралу Сенеку разработать простой набор сигналов с помощью ракет и фонарей по ночам и флагами и дымом днем; с помощью этих сигналов я с берега смогу передавать тебе в море приказы. Есть возражения?
— Нет, генерал.
— Что касается доли добычи, две трети идут в имперскую казну, остальное тебе и твоему экипажу.
— Обычно корабль получает половину добычи, — заметил Хэл.
— Капитан, — холодно сказала Назет. — В этих морях обычай устанавливает его христианское величество.
— Тогда я должен согласиться.
Хэл иронически улыбнулся, но Назет никак не откликнулась на это легкомыслие.
— Любые военные припасы и провиант, которые вы захватите, будут куплены императорской казной, захваченные корабли купит флот.
Она посмотрела на вошедшего писца, который, поклонившись, протянул ей лист жесткого желтого пергамента. Назет быстро просмотрела текст, потом взяла у писца перо, заполнила несколько граф и подписалась снизу «Юдифь Назет», добавив после своего имени крест.
Посыпав свежую надпись песком, она сказала:
— Написано на гизском языке, но к нашей следующей встрече я приготовлю перевод на английский. А тем временем даю слово, что в документе содержатся именно те условия, которые мы обсудили.