Несмотря на свой молниеносный взлет в мире бизнеса, Саймон чувствовал, что нью-йоркский высший свет отвергает его. Это общество было таким же замкнутым и клановым, как любое семейство аристократического Юга. Как бы радушно он ни открывал двери своего дома, как бы щедро ни жертвовал деньги на нужды благотворительности, Саймон всегда ощущал себя чужаком. Он не мог и надеяться подняться выше, пока не проникнет в зачарованный круг Четырехсот Семейств, правящих Нью-Йорком. Этого нельзя было добиться одними деньгами. Нужна была жена, которая уже принадлежала бы к этому миру и чья родословная послужила бы туда пропуском.
Очень быстро Саймон обнаружил, что почти все подходящие для него женщины уже разобраны. Было несколько вдов, но все они были значительно старше, и Саймон избегал их так же тщательно, как и старых дев. Будь он проклят, если удовольствуется остатками. Тогда он поднял глаза и увидел Розу Джефферсон.
Саймон не забыл, что Роза была когда-то по-детски влюблена в него. Но теперь в ней чувствовалось нечто большее; она расцвела огненной, дразнящей красотой, и чем больше он видел ее, тем яснее понимал, как сильно она действует на него. Кожа его горела всякий раз, когда пальцы Розы касались его руки, а от страстного блеска ее глаз у него захватывало дух.
Тем не менее Саймон был очень осторожен с Розой и не позволял ей обольщаться; Иосафат Джефферсон и дела, которые он вел с Саймоном, были слишком важны, чтобы рисковать ими по пустякам. Саймон начал разыгрывать роль одинокого вдовца, уставшего от бремени забот, надеясь, что это вскоре охладит пыл девушки. Но она вдруг попросила его быть ее кавалером по котильону на очередном балу.
Дерзость Розы буквально ударила Саймону в голову. Теперь он бешено хотел ее. Самые веселые и блестящие вечера тускнели, если он не слышал ее гортанного смеха и не видел дерзких, вызывающих взглядов ее глаз. Но Саймон по-прежнему был убежден, что, приняв приглашение Розы, он навлечет на себя гнев Иосафата Джефферсона. А это означало бы конец его карьеры в Нью-Йорке.
– Роза сказала, что вы еще не дали ей ответа, – сказал Иосафат Джефферсон, когда они с Саймоном прогуливались у мола в Дьюнскрэге во время одного из его визитов.
– Простите, о чем вы, сэр?
– О котильоне. Саймон сглотнул слюну.
– Не знаю, как бы вы отнеслись к тому, чтобы я сопровождал ее, сэр.
Старик пробормотал что-то и некоторое время шел молча.
– Я знаю, как Роза относится к вам, – сказал он наконец. – Она упрямая девчонка, но судит здраво.
Джефферсон остановился и посмотрел в лицо своему младшему спутнику.