– Это не может ждать, Роза. Это касается наших рабочих.
– Да?
– Компании грозит забастовка.
Роза бросила на него резкий взгляд. Вот уже несколько месяцев до нее доходили слухи, что железнодорожные рабочие высказывают недовольство условиями труда на линиях «Глобал Энтерпрайсиз». Но, с другой стороны, региональные менеджеры постоянно уверяли ее, что поводов для беспокойства нет. Разумеется, в главном офисе «Глобал Энтерпрайсиз» на Нижнем Бродвее Роза не слышала ропота недовольства.
– Откуда ты знаешь об этом?
– Я большую часть времени провожу на местах, – напомнил Франклин. – Очень многое из того, что там происходит, никогда не доходит до Нью-Йорка.
– Но все менеджеры говорят…
– Забудь о них! Они говорят тебе то, что ты хочешь услышать. Поверь мне, Роза, если в ближайшее время «Глобал» не повысит заработную плату, забастовка сделает с нами то, чего хочет добиться и ОКК – разорит нас!
– О забастовке и речи быть не может, – сказала Роза, поднимаясь с места. – Наши люди будут умирать от голода.
Фрэнк ошеломленно смотрел на нее.
– Как ты думаешь, что происходит с ними сейчас? На следующей неделе Роза обнаружила ответ на этот вопрос на первой полосе журнала «Кью»: там сообщалось о забастовке. А через день служащие «Глобал Энтерпрайсиз» по всей стране начали покидать свои рабочие места.
– Как ты мог опубликовать такую безответственную статью? – бушевала Роза. – Ведь это же, черт возьми, самое что ни на есть подстрекательство к забастовке!
Монк встал и закрыл дверь своего кабинета.
– Я не единственный, кто причастен к этому, Роза, – заметил он. – Все дело в тебе. Я только сообщаю новость.
– Не запутывай вопрос! – отрезала Роза. – Твоя статья была провокационной!
– Роза, на самом деле спровоцировала все ты сама. Своим отношением к машинистам, грузчикам, упаковщикам, клеркам и всем, кто выполняет тяжелую работу в твоей компании. Ты уже давно должна была это предвидеть.
Монк откинулся на своем стуле, балансируя на нем, как обычно, с риском упасть. Он не видел Розу уже долгие месяцы, но, едва влетев в его кабинет, она снова без остатка завладела его сердцем. С каждым уходящим в прошлое годом, с каждым новым испытанием, которое приходилось ей переживать, лишь ярче становился огонь, что сверкал в ее серых глазах и таился в ее румянце. Это действовало на Монка как некий гипноз, которому он и сейчас не мог противостоять.
– Что тебе нужно от меня, Роза?
– По крайней мере ты мог бы рассказать и о моей точке зрения.
– Знаешь, что это такое?
Дверь с грохотом распахнулась, и в комнату, красный от гнева, влетел Франклин.