А уж воняла проклятая бестия, как семь зоопарков сразу.
Парочка причудливых существ изводила его непрерывными приставаниями. Одна из тварей, маленькая каменная обезьянка, казалось, состоящая из одного хвоста, была не больше бурундука. Хотя старик не мог понять ее верещания, своим визгливым, скрипучим, въедливым голосом она напоминала Боманцу его давно умершую жену.
Вторая тварь походила на эдакого пугливого кентавра навыворот. Человеческой, притом весьма волнующей и привлекательной, у нее была задняя часть туловища. Старик чем то заинтересовал эту тварь. Она пряталась неподалеку в курчавых зарослях каких-то непонятных органов, покрывающих спину кита, и Боманц постоянно ловил на себе ее любопытные взгляды.
Но хуже всех была нахальная говорящая птица, слегка напоминающая канюка. Она немного знала форсбергский и трещала без умолку. Будь она человеком, могла бы шляться по всяким кабакам и зарабатывать на жизнь, выдавая себя за крупнейшего специалиста абсолютно по всем вопросам. Она обожала выкладывать свое мнение, претендуя на истину в последней инстанции. По поводу и без повода Боманц никак не мог от нее отделаться. Своей жизнерадостной самоуверенностью и абсолютным невежеством эта птичка доводила старика почти до исступления.
Еще там были летающие манты, похожие на черных скатов тропических морей, с размахом плавников-крыльев от тридцати до пятидесяти футов. Они жили в симбиозе со своим хозяином – воздушным китом, проводя почти всю свою жизнь на его спине. Из всех странных тварей, теперь оказавшихся соседями старого колдуна, эта разновидность производила самое сильное впечатление и была самой многочисленной. Хотя внешне манты напоминали рыб, похоже, они были млекопитающими. Страшно раздражительные и опасные, манты терпеть не могли, когда какие-либо другие существа вторгались на их территорию. Одна лишь воля их бога и хозяина сдерживала постоянно распиравшую их злость.
На спине кита путешествовало великое множество тварей, не менее примечательных, чем манты. Одна абсурднее другой. Но почти все они были пугливыми и сторонились людей.
Если не считать мант, самым многочисленным, зловредным и надоедливым племенем здесь были говорящие камни.
Подобно большинству людей, Боманц не раз слышал истории о смертельно опасных лабиринтах из вертикально стоящих камней, менгиров, на Равнине Страха. Действительность оказалась не менее мрачной, чем эти истории. Уж в этих-то созданиях, склонных к замогильному юмору, робости было не больше, чем в горной лавине. Именно им Равнина Страха была обязана своей зловещей репутацией. То, что любому другому показалось бы убийственно злобной выходкой, эти камушки считали всего лишь милой шуткой.