Тело его зудело, рука и спина болели, запястья словно сжигал огонь. Элрик открыл глаза. Напротив себя он увидел Мунглама – тот был прикован цепями к стене. В центре помещения горел тусклый огонь. Элрик, почувствовав боль в колене, опустил глаза и увидел Джагрина Лерна.
Теократ плюнул в него.
– Значит, я проиграл, – сказал Элрик глухим голосом. – А ты торжествуешь победу.
Но на лице Джагрина Лерна вовсе не было видно торжества. Его глаза по-прежнему горели ненавистью.
– Ах, как я покараю тебя, – сказал он.
– Покараешь? Значит?.. – Элрик почувствовал, как зачастило его сердце.
– Твое последнее заклинание оказалось успешным, – угрюмо сказал теократ, отворачивая свой взгляд к жаровне. – И твои, и мои союзники исчезли, и все мои попытки связаться с Герцогами Ада оказались тщетными. Ты воплотил в жизнь свою угрозу… вернее, это сделали твои прихвостни. Ты навсегда отправил их назад в Хаос.
– А мой меч – где он?
Теократ зловеще ухмыльнулся.
– Это единственное, что меня радует. Твой меч исчез вместе со своими братьями. Теперь ты слаб и беспомощен, Элрик. Теперь я могу до конца жизни терзать и мучить тебя.
Элрика ошеломили эти известия. Одна его часть торжествовала – Герцоги Ада изгнаны. Другая его часть скорбела о потере меча. Как справедливо заметил Джагрин Лерн, без меча Элрик беспомощен – его альбинизм лишал его сил. У него уже мутилось в глазах, и он чувствовал, что тело не слушается его.
Джагрин Лерн посмотрел на него.
– Пока ты можешь вкусить несколько относительно спокойных дней без мучений, но я хочу, чтобы ты знал о том, что ожидает тебя впереди. Я должен уйти, чтобы отдать приказы флоту, который готовится к решительному сражению с Югом. Сейчас я не буду тратить время на примитивную пытку, потому что хочу придумать что-нибудь более изысканное. Я клянусь, ты будешь умирать у меня долгие годы.
Он вышел из темницы, и Элрик услышал, как хлопнула дверь и Джагрин Лерн за ней отдает приказы стражникам:
– Пусть жаровня горит во всю силу, я хочу, чтобы они мучились от жара, как души проклятых в аду. Есть им давайте раз в три дня. Скоро они начнут умолять о глотке воды. Давайте им ровно столько, чтобы не сдохли. Они заслуживают наказания гораздо худшего, и они его получат, когда у меня появится время подумать над этим.
День спустя началась настоящая агония. Влага покинула их тела вместе с потом. Языки у них распухли, они непрестанно стонали, понимая, что нынешние их мучения – ничто рядом с тем, что ждет их впереди. Ослабевшее тело Элрика никак не реагировало на его попытки разорвать связывавшие его путы, и наконец его мысли притупились окончательно, страдания стали постоянными и привычными, а время словно остановилось.