Высогота вернулся в хату в отвратительном настроении, угнетенный, молчаливый, даже злой. Это было следствие разговора с кметом, приплывшим на лодке забрать шкуры. Возможно, последний раз до весны, сказал кмет. Погода портится со дня на день. Слякоть и ветер такие, что страх на воду выходить. По утрам на лужах лед, того и гляди снег повалит, а после него – морозы, вот-вот река станет и заливы, тогда прячь лодку в сарай, сани вытаскивай. Но на Переплют, сам знаешь, даже на санях нельзя, разводье тут на разводье…
Парень был прав. Под вечер набежали тучи, с темно-синего неба посыпались белые хлопья. Порывистый ветер положил сухие камыши, белыми гривками загулял по поверхности разлива. Стало пронизывающе, чувствительно холодно.
«Послезавтра, – подумал Высогота, – праздник Саовины. По эльфьему календарю через три дня новый год. По человечьему нового года надо подождать еще два месяца».
Кэльпи, вороная кобыла Цири, топотала и фыркала в овчарне.
Войдя в халупу, он застал Цири копающейся в сундуке. Он позволял ей это, даже одобрял. Во-первых, совсем новое занятие после поездок на Кэльпи и листания книг. Во-вторых, в сундуках было множество вещей его дочерей, а девочке нужна была теплая одежда. Несколько смен одежды, потому что в холоде и влаге требовался не один день, прежде чем выстиранные тряпки наконец высыхали.
Цири выбирала, примеряла, отбрасывала, откладывала. Высогота уселся за стол, съел две вареные картофелины и обглодал куриное крылышко. Молчал.
– Хорошая работа, – показала Цири вещи, которых Высогота не видел многие годы и даже забыл об их существовании. – Тоже дочкины? Она любила бегать на коньках?
– Обожала. Зимы дождаться не могла.
– Можно взять?
– Бери что хочешь, – пожал он плечами. – Мне от этого никакой пользы. Если тебе пригодятся и башмаки подходят… Да ты никак упаковываешься, Цири? К отъезду готовишься?
Она уставилась на кучу одежды. Потом, помолчав, сказала:
– Да, Высогота. Так я решила. Видишь ли… Нельзя терять ни минуты.
– Сны?
– Да. Я видела очень неприятные вещи. Не уверена, случилось ли уже это, или случится лишь в будущем. Понятия не имею, смогу ли предотвратить… Но ехать должна. Понимаешь, я в детстве обижалась на своих близких за то, что они не пришли мне на помощь. Бросили на произвол судьбы… А теперь я думаю, что, пожалуй, им самим нужна моя помощь. Я должна ехать.
– Зима на носу.
– Поэтому-то и надо ехать. Если останусь – проторчу тут до весны… И до самой весны буду маяться от безделья и неуверенности, мучимая кошмарами. Нет, я должна ехать, ехать немедленно, попытаться отыскать Башню Ласточки. Телепорт. Ты сам подсчитывал, что до озера пятнадцать дней пути. Значит, я буду на месте перед ноябрьским полнолунием…