«Когда Скеллен на меня смотрит, – подумал он, – у него такой странный взгляд. Неужели хочет предать? Что-то слишком уж быстро и чересчур легко он тогда согласился с Вильгефорцем… А этот отряд, варнаки, ведь они ему верны, выполняют его приказы. Когда мы схватим девушку, он, несмотря на уговор, либо убьет ее, либо отвезет к своим заговорщикам, чтобы воплощать в жизнь идиотские идеи о демократии и гражданском правлении.
А может, Скеллен уже отказался от заговора? Родившийся конформистом и конъюнктурщиком, он сейчас, возможно, уже подумывает о том, чтобы доставить девчонку императору Эмгыру?
Нет, странно он как-то на меня поглядывает, этот Филин. Да и вся его банда. И Веда Сельборн…
А Бонарт? Бонарт – непредсказуемый садист. Когда он говорит о Цири, голос у него дрожит от ярости. В зависимости от минутного каприза он готов прикончить девушку либо украсть, чтобы заставить драться на аренах. Договор с Вильгефорцем? Плевал он на этот договор. Тем более теперь, когда Вильгефорц…»
Риенс вытащил ксеноглоз из-за пазухи.
– Мэтр! Вы меня слышите? Это Риенс…
Прибор молчал. Риенсу даже расхотелось злиться.
«Вильгефорц молчит. Скеллен и Бонарт заключили с ним пакт. А через день-другой, как только догоним девчонку, может оказаться, что пакт-то пшик! И тогда я могу получить ножом по горлу. Или отправиться в путах в Нильфгаард в качестве доказательства Филиновой лояльности…
Дьявольщина!
Вильгефорц молчит. Ничего не советует. Пути не указывает. Не рассеивает сомнения своим спокойным, логичным, проникающим до глубины души голосом. Молчит.
Ксеноглоз испортился. Может, из-за холода? А может…
Может, Скеллен был прав? Может, Вильгефорц действительно занялся чем-то другим и его не интересуем ни мы, ни наша судьба?
К чертовой матери, вот уж не думал, что так может случиться. Если б предполагал, не ухватился бы как последний дурак за это задание… Поехал бы прикончить ведьмака. Вместо Ширру. К чертям собачьим! Я тут мерзну, а Ширру, наверно, греется в тепле…
Подумать только, ведь я сам напросился на то, чтобы именно мне поручили Цири, а Ширру – ведьмака. Сам ведь просил.
Тогда, в сентябре, когда нам в руки попала Йеннифэр».
Мир, который еще минуту назад был нереальной, мягкой и тягучей тьмой, вдруг обрел твердые поверхности и контуры. Посветлел. Стал реальным.
Сотрясаемая конвульсиями Йеннифэр раскрыла глаза. Она лежала на камнях, среди трупов и закопченных досок, приваленная остатками такелажа драккара «Алкиона». Кругом нее виднелись ноги. Ноги в тяжелых сапогах. Один из сапог только что ударил ее, заставил очнуться.