– Хорошо, – сквозь зубы процедила Цири, вставая.
Наступила тишина, прерываемая только потрескиванием костра. Крысы с любопытством смотрели на нее.
– Хорошо, – повторила она, удивляясь, как по-чужому прозвучал ее голос. – Вы мне не нужны, я не просила… И вовсе не хочу оставаться с вами! Уеду сей же час…
– А ты, я гляжу, не немая, – угрюмо заметил Гиселер. – Умеешь говорить, да еще и нагло.
– Гляньте на ее глаза, – фыркнула Искра. – Гляньте, как она голову держит. Хищная пташка! Юная соколица!
– Собираешься уехать? – сказал Кайлей. – А куда, позволь спросить?
– Вам-то какое дело? – крикнула Цири, и глаза ее загорелись зеленым огнем. – Я вас спрашивала, куда вы едете? Меня это не интересует! И вы меня тоже не интересуете! Вы мне не нужны. Я сумею… Я справлюсь сама! Одна!
– Одна? – повторила Мистле, странно улыбаясь.
Цири умолкла, опустив голову. Крысы тоже молчали.
– Сейчас ночь, – наконец сказал Гиселер. – Ночью в одиночку не ездят, дева. Тот, кто ездит в одиночку, должен погибнуть. Там, около лошадей, валяются попона и шкуры. Выбери что-нибудь. Ночью в горах холодно. Что уставилась? Погаси свои зеленые фонарики! Приготовь лежанку и спи. Тебе надо отдохнуть.
Немного подумав, Цири послушалась, а когда вернулась, волоча за собой попону и одну из шкур, Крысы уже не сидели, а стояли полукругом у костра, и красные огоньки пламени играли в их глазах.
– Мы – Крысы Пограничья, – гордо проговорил Гиселер. – За версту чуем добычу. Нам не страшны ловушки. И нет на свете ничего, чего бы мы не разгрызли. Мы – Крысы. Подойди сюда, девочка.
Цири подошла.
– У тебя нет ничего, – сказал Гиселер, вручая ей украшенный серебром пояс. – Возьми хотя бы это.
– У тебя нет ничего и никого, – улыбнувшись, проговорила Мистле, накинула ей на плечи зеленый атласный кафтанчик и сунула в руки вышитую мережкой блузку.
– У тебя нет ничего, – буркнул Кайлей, и подарком от него был кинжальчик в ножнах, искрящихся дорогими камнями. – У тебя нет никого. Ты одинока.
– У тебя нет никого, – повторил за ним Ассе. Цири приняла дорогую перевязь.
– У тебя нет близких, – проговорил с нильфгаардским акцентом Рееф, вручая ей пару перчаток из мягчайшей кожи. – У тебя нет близких и…
– …Ты всюду будешь чужой, – докончила с кажущимся безразличием Искра, быстро и довольно бесцеремонно надевая на голову Цири беретик с перьями фазана. – Всюду чужой и всегда другой. Как нам называть тебя, маленькая соколица?
Цири взглянула ей в глаза.
– Gvalch’ca.
Эльфка рассмеялась.
– Стоит тебе начать говорить, и ты говоришь на многих языках. Маленькая соколица! Хорошо, будешь носить имя Старшего Народа, имя, которое ты выбрала себе сама. Ты – Фалька.