– Не слушай ее, Йеннифэр, – холодно сказала Тиссая. – Она огорчена и обижена. Знаешь, почему она не идет на банкет в Аретузу? Потому что ей неловко явиться одной, без мужчины, с которым ее связывали четыре года. Из-за которого ей завидовали. Которого она потеряла, потому что не сумела оценить его любви.
– А может, стоит поговорить о чем-нибудь другом? – предложила Йеннифэр вроде бы беспечным, но заметно изменившимся голосом. – Налей нам, Цири. Язви его, маловат кувшинчик-то. Будь другом, принеси еще один.
– Два, – засмеялась Маргарита. – В награду получишь глоточек и сядешь с нами, не надо будет прислушиваться издалека. Твое воспитание начнется здесь и сейчас, в бане, еще прежде, чем ты попадешь ко мне в Аретузу.
– Воспитание! – Тиссая возвела очи горе. – О боги!
– Тише, любезная мэтресса. – Маргарита шлепнула себя по мокрому бедру, изображая гнев. – Сейчас я – ректор школы! Тебе не удастся срезать меня на последнем экзамене!
– Очень жаль.
– Мне тоже, представь себе. Будь у меня сейчас частная практика, как у Йеннифэр, мне не приходилось бы мытариться с воспитанницами, вытирать носы плаксам и ругаться с гордячками. Послушай меня, Цири, учись. Чародейки всегда действуют. Хорошо ли, плохо ли – станет ясно позже. Но необходимо действовать, смело хватать жизнь за гриву. Поверь, малышка, я жалею исключительно о бездеятельности, нерешительности, колебаниях. О действиях и поступках, даже если они порой приносят печаль и тоску, по-настоящему не жалею никогда. Взгляни на даму, которая сидит вон там, делает строгие гримасы и педантично поправляет все что можно. Это Тиссая де Врие, гроссмейстер, воспитавшая десятки чародеек, вдалбливая им, что действовать следует всегда, что нерешительность…
– Перестань, Рита.
– Тиссая права, – сказала Йеннифэр, все еще глядя в угол бани. – Перестань. Знаю, ты грустишь из-за Ларса, но не делай из своей грусти науку жить. У девочки еще будет время научиться этому, к тому же не в школе. Иди, Цири, за кувшином.
Цири встала. Она уже была полностью одета.
И полна решимости.
– Что? – крикнула Йеннифэр. – Что такое? Как это – уехала?
– Приказала, – забормотал хозяин, бледнея и прижимаясь спиной к стене. – Приказала оседлать коня…
– И ты послушался? Вместо того чтобы кинуться к нам?
– Государыни! Откуда ж знать-то? Я был уверен, что она отправляется по вашему приказу… У меня и в мыслях не было…
– Дурак набитый…
– Спокойнее, Йеннифэр. – Тиссая приложила руку ко лбу. – Не поддавайся эмоциям. Сейчас ночь. Ее не выпустят за ворота.
– Она велела, – шепнул хозяин, – отворить потерну…