)? Кто же там скачет на бронзовом коне? Кто-то скачет. Но не князь. Собственно говоря, авторы памятника (С. Орлов, А. Антропов и Н. Штамм) никогда не скрывали, что московский Юрий Долгорукий — это некий собирательный образ, позаимствованный из фольклора. Нечто среднее между Добрыней Никитичем и Алешей Поповичем».
Авторы-то не скрывали, но спроси любого русского:
— Как выглядел основатель Москвы?
— А ты взгляни на памятник…
Жизнь и смерть «Пугача» вызывает немало вопросов:
— Почему, схватив бунтаря на Дону, полководец Михельсон не казнил его тут же? (Не посмел; царская особа.)
— Не решившись казнить, куда он его отправил в железной клетке? (Очевидно, в Петербург, к императрице Екатерине, для решения его судьбы.)
— По чьему приказанию и почему его судили и казнили на пол-дороге до Петербурга, в Москве, которая была тогда такой же провинцией, как Ярославль, Уфа, Оренбург или любой другой город? (По высочайшему повелению; потому что в Петербурге все придворные лично знали Петра III, каковым Пугачев себя всегда называл, а в Москве никто его не видывал.)
Но вернемся к «смутному времени». Чтоб прекратить всякие разговоры, будто царь Дмитрий (муж униатки Марины и сам униат) был настоящим сыном Ивана Грозного, в Москве захоронили останки якобы царевича Дмитрия, якобы убитого в нежном возрасте в Угличе, к тому же останки эти объявили чудотворными. Действительно, это привело к прекращению всяких разговоров на эту тему, впрочем, и к прекращению всяких дальнейших исследований и даже изданий старинных документов. И вот после всех этих вполне политических интриг остались о «смутном времени» лишь разноречивые сообщения. Смутные такие сообщения.
Посмотрим же на историю и других деятелей этого времени, например, Минина и Пожарского. В том же Энциклопедическом Словаре находим:
«Мясной торговец Минин выступил на поприще политической деятельности, когда грамоты (православных) властителей Троицко-Сергиевского монастыря вновь призывали города подняться на защиту (православия) и очищения Русской земли (конечно, от униатов). Возбужденное Троицкими грамотами население многих городов ждало только резкого, энергического движения, чтобы двинуться вслед за ним на очищение государства от внешних врагов (добивавшихся унии церквей поляков) и от внутренних (униатов-староверов)».
Этот мясной торговец:
«…нашел и воеводу в лице стольника князя Д. М. Трубецкого, уже известного своей борьбой с поляками в Москве 19 марта 1611 года…
27 ноября 1612 года старое ополчение князя Трубецкого и новое земское ополчение Минина и князя Пожарского уже слушало на Красной площади в Москве благодарственный молебен».