– Я не хотел. Она этого не хотела.
– Люси выдавала себя за белую, так ведь?
– А если и так? В штате нет закона, запрещающего это.
– Ты хорошо информирован, – сказал я. – Ходишь в школу?
– Я только что поступил в колледж первой ступени. Но я ухожу из него.
– Чтобы жениться?
– Я никогда не женюсь. Теперь я никогда не женюсь. Убегу и сгину.
Он повесил голову и, казалось, говорил со стойкой.
– Тебе придется остаться здесь и ответить на множество вопросов. Возьми себя в руки.
Я с силой потряс его за плечо, но он не шевельнулся и не двинулся.
Лишь когда послышался воющий звук сирены, голова его дернулась вверх, как у загнанного зверя.
Черная патрульная машина остановилась на гравии возле входа в офис.
Из нее вышел полицейский в штатском, поднялся по ступенькам и вошел в комнату. Несмотря на серую шляпу и мешковатый серый костюм, он выглядел так, будто всю жизнь был полицейским – защелкивал наручники и расследовал преступления, пробивая свою карьеру на разбитых мостовых и в темных улочках. На его огрубевшее и обветренное лицо за пятьдесят лет работы под солнцем, как на карту местности, легло отражение жизни долины.
– Я Брейк, лейтенант-детектив. Это вы звонили?
– Да, я. Она в седьмой комнате, в конце двора.
– Мертвая?
– Совершенно.
Алекс издал какой-то сдавленный звук. Брейк шагнул к нему и внимательно оглядел его.
– Что ты тут делаешь?
– Жду Люси.
– Это ту, что умерла.
– Да, сэр.
– Долго тебе придется ждать. Это ты ее зарезал?
Алекс посмотрел на детектива, словно на дерево, притом слишком толстое, чтобы на него можно было взобраться.
– Нет, сэр.
– А как это понравится твоей матери?
Не дожидаясь ответа Алекса, Брейк повернулся ко мне.
– Он ее зарезал?
– В этом я сомневаюсь. Он пришел после того, как это случилось. Говорит, что они собирались пожениться.
– Это он так говорит.
– Я ее не убивал, – заявил Алекс. – Я не тронул бы и волоса Люси.
Его тело безвольно обвисло над стойкой, поддерживаемое только локтями, как будто оно больше не могло ему пригодиться.
Вошел толстый клерк. Дверь за ним мягко захлопнулась. Он двинулся в обход вдоль стены и вокруг стойки, пробираясь к своему миру бумажной наготы, грязных простыней и молчаливых просьб о помощи. Вид смерти напомнил ему о грехах, похороненных в глубине памяти, и он подскочил, когда Брейк сзади спросил его:
– Вы портье?
– Да, сэр.
– Мне нужен ключ от седьмого номера, даже все ключи.
– Их нет, мистер Брейк.
Он подобострастно повернулся, как бы предлагая в жертву свое дрожащее тело.
– Я дал ей один, когда она сняла комнату, а потом она вернулась и попросила у меня дубликат. Сказала, что первый потеряла. Я сказал, что ей придется заплатить.