– Спасибо, Андрей, – тепло сказал он. – Большое вам спасибо. Прекрасный подарок и прекрасная картина. Как вы думаете, где она лучше всего будет смотреться? Я бы хотел повесить ее в кабинете, там я провожу больше всего времени, и мне будет приятно на нее смотреть.
– Договорились, – подхватил Андрей. – После завтрака повесим картину в вашем кабинете. А сейчас – сюрприз.
– Еще один? – удивился Соловьев.
– Поскольку уже половина двенадцатого, у нас с вами будет не легкий завтрак, как обычно, а полноценный европейский ленч.
С этими словами помощник вытащил из духовки огромную пиццу и водрузил ее на стол. Подумать только, его любимая, «Quatro staggione» – «Четыре времени года». Как он угадал?
– Сначала итальянский салат «Цезарь» с помидорами и сыром, потом пицца, потом кофе со струделем. И все это не спеша, с чувством. Растянем удовольствие не меньше чем на час.
– Согласен, – кивнул Соловьев, вдруг почувствовав, что у него действительно разыгрался аппетит.
Какой забавный мальчишка! Как точно угадал и его настроение, и его вкусы. Соловьев действительно любил итальянскую кухню, наверное, об этом Андрея предупредили заботливые издатели «Шерхана». Давно, еще когда их сотрудничество только-только начиналось, они ездили в турпоездку по городам Италии. Соловьев был с женой Светланой, Кирилл Есипов – со своей девушкой, Гриша Автаев – с сыном. Как славно они тогда провели время! И как трогательно, что они позаботились о том, чтобы рассказать новому помощнику о нем как можно больше. Все-таки хорошие они ребята. Умеют ценить высококвалифицированный труд.
Салат оказался приготовлен по всем правилам, что еще раз приятно удивило его.
– Вы сами делали салат? – спросил он, накладывая себе вторую порцию.
– Конечно. По кулинарной книге. Что-нибудь не так?
– Нет-нет, все отлично. Превосходный салат. А пицца?
– Пицца из ресторана. Я с тестом не умею управляться. Владимир Александрович, утром звонил Есипов, спрашивал, в какое время вам удобно их принять. Я взял на себя смелость сказать, что после пяти – в любое время. Но если у вас есть возражения, я перезвоню им.
– Возражений нет. Пусть приезжают после пяти. Больше никто не звонил?
– Больше никто.
На мгновение Соловьеву стало грустно. Были времена, когда в день его рождения телефон разрывался с самого утра. Звонили с поздравлениями, уточняли, к какому часу будет накрыт стол, спрашивали разрешения привести с собой приятеля или подругу. А теперь…
Он отогнал грустные мысли. Все нормально, Соловей, не кисни, люди не любят горя, и нельзя их за это винить. Вспомни лучше, сам-то ты многим ли позвонил за минувший год, чтобы поздравить? Ты же переехал, сменил телефон, и хотя в старой твоей квартире остался Игорь, на него надежда слабая, вряд ли он возьмет на себя труд давать тем, кто тебе позвонит, твои новые координаты. У него там перманентная тусовка, и трубку снимают все, кому не лень. Просто отвечают, что ты здесь больше не живешь, и все.