– Вы хотя бы отдаленно представляете себе, о чем говорите? – недоуменно спросил ее Первушин. – Самая крупная купюра – сто долларов, в пачке сто купюр, это десять тысяч. Миллион – это сто вот таких пачек. Вы хоть понимаете, сколько места это занимает?
– Все равно. – Она упрямо покачала головой. – Мне нужны наличные.
– Почему? Ну зачем они вам? Куда вы их денете? Их же нужно спрятать, иначе они будут бросаться в глаза всем и каждому. Да вас обворуют в первые же сутки.
– Не обворуют. Или вы платите наличными, или не получите архив мужа.
– Поймите же, – настаивал Первушин, – речь не идет о том, что вы просите слишком много, вы назначаете свою цену, и мы с ней согласны. Вы получите свой миллион. Но наличными?! Ведь это невероятно усложняет задачу для нас. Разве можно вывезти из России такую сумму? Если вы хотите проблем для себя – это ваше дело. Пусть вас ограбят, пусть даже вас убьют, раз вам на это наплевать. Но, выдвигая требование получить наличные, вы рискуете тем, что нас задержат на таможне и отберут деньги. Тогда уж вы точно ничего не получите. Вы этого хотите?
– Я вам ясно сказала: я хочу получить миллион долларов наличными и сама, своими руками положить их в банк. Только тогда я буду спокойна.
– Я не понимаю, – разводил руками Первушин. – Какая вам разница, кто положит эти деньги в банк, вы лично или кто-то другой просто перечислит их на ваш счет. Ну объясните мне, дураку, какая разница, и может быть, я соглашусь с тем, что ваше требование справедливо.
– Я никому не верю, – сказала ему Вероника. – Где гарантии, что вы меня не обманете? Я вас вижу второй раз в жизни, я ничего о вас не знаю. Почему я должна вам верить? Вы покажете мне какую-то бумажку, в которой будет что-то написано по-немецки, и скажете мне, что это – свидетельство того, что вы перечислили деньги на мой счет. А на самом деле это окажется уведомлением с телефонной станции, что у вас просрочена оплата. И я как дура попрусь с этой бумажонкой в банк, а меня там на смех поднимут. Я даже не пойму, чего они мне там объяснять будут.
– Так вы что же, совсем языка не знаете? – изумился Первушин. – Как же вы обходитесь?
– Ну, объясняться-то я могу, – ответила она, ничуть не смутившись. Она вообще быстро разучилась смущаться, когда поняла, что из респектабельной жены видного ученого превратилась в низкооплачиваемую санитарку, да к тому же жену преступника. – Так, на бытовом уровне, для работы и магазинов хватает. Но все на слух. Читать не могу, не понимаю ничего.
– Так учите. Купите учебники и учите язык. Нельзя же жить в стране и не говорить на ее языке. Вас действительно кто угодно вокруг пальца обведет, – посоветовал Николай.