Врач матерился. Он знал, что ему за этого больного надерут задницу, намылят шею, и хорошо, если не снимут с работы.
Врач третий час работал над распростертым телом Александра: промывал, промокал, обрабатывал нужными растворами.
Лицо Александра разгладилось. Он умер.
…Александр ехал на поезде и смотрел в окно. Поезд углубился в тоннель, продолбленный в горе. В конце тоннеля – слепящий свет. Свет приближался. И тут появилась Марго – не прежняя, молодая и красивая, а послед–няя – старая и больная. Она увидела Александра и вскинула руку. Отмахнулась. Ее жест значил: «Нет, нет, ни за что…» Поезд затормозил. Остановился. Потом медленно двинулся в обратную сторону. Выплыл из тоннеля.
Александр открыл глаза. Над ним висело лицо Таньки Дабижи. А в отдалении маячило лицо второго режиссера Алика Пахомова. Алик шевелил губами, и Александр по губам понял, что Алик матерится. Волнуется.
Александр слабо улыбнулся и едва заметно подмигнул. Алик замер на полуслове.
Александр вернулся с того света и снял пафос трагедии. Александр не любил, когда «слишком». Все должно быть в меру, ибо мера – это и есть талант.
Лена ходила по Франкфурту, Гамбургу и Кельну.
Шел восемьдесят шестой год. У немцев был большой интерес к России, ко всему русскому, в том числе и к литературе. Приглашали, платили, гуляй – не хочу. Потом интерес к русским иссякнет, но это потом.
В каждом городе были свои достопримечательности, но Лену интересовали только магазины. Лена до сорока лет одевалась во что ни попадя – в то, что удавалось перекупить у спекулянтки. Доставался дешевый хлам, пропущенный через третьи руки. И вдруг – сказка венского леса. Вокруг – сады Семирамиды, и денег хватает на все. Лена решила одеться с ног до головы. Она выскочила, как из голодного края. Наша страна и была голодным краем, а каким же еще…
Лена купила себе каждодневное, выходное, спортивное – на десять лет вперед. Купила своей дочке – на пять лет вперед. Бабе Поле – до конца дней и в гроб. Сергею – с ног до головы. Кто же ему еще купит.
Сережины родители впали в бедность, жили на одну только пенсию, вернее, на две пенсии, но это – кошкины слезы. Государство разорило всех и каждого. Заказное банкротство. Лена купила и родителям. Маме Сергея она приобрела модную кофточку, расшитую бисером. Свекровь – вечная женщина, и ее неудобно было оскорбить чем-то старушечьим.
Напоследок Лена зашла в дорогой магазин и купила джинсы для Александра – черные, плотные, на все времена. Александр – человек публичный, на него смотрят, он должен быть лучше всех. Он и есть лучше всех. Простой и сложный. Многослойный. Алкаш и гений. И ангел-хранитель. Он охранял Лену от себя. Вы–шла бы за него замуж, и прости-прощай литература. А ее дочка бегала бы за бутылкой в винный отдел гастронома и стояла в длинных очередях из хмурых мужчин в серых пальто.