- Признаёшься ты?
- Мне не в чем сознаваться. Моя совесть чиста, - спокойно произнёс я.
Фалалеев скрестил руки на груди и задумался. У меня сложилось впечатление, что к допросу он не готовился, да и рассеянный взгляд наводил на мысль о том, что чиновник не так давно успел приложиться к бутылке.
- Что писать? - подал голос писец, которому надоело ждать, когда 'шеф' очнётся.
- Пиши, что увещевание не понял, - вяло откликнулся чиновник.
Писец бегло застрочил.
- Говори, кто таков, каких чинов, откуда будешь и веры какой? - опомнился Фалалеев.
Понятно, началась рутина. В принципе, ничего страшного на данном этапе нет, главное, не сболтнуть лишнего.
- Барон курляндский, Дитер фон Гофен, вера моя... - я стал вспоминать, кем могли быть прибалтийские немцы. Понятно, что христиане, но какие именно? Так, католики отпадают, православные тем более... Рискну.
- ...лютеранская, - добавил я, надеясь, что заминка с ответом получилась незначительной.
Чиновник удовлетворённо кивнул, писец старательно заскрипел пером.
- Каково состояние твоё?
Вряд ли меня спрашивают о самочувствии. Видимо, интересуются материальным положением. Так, что там Карл говорил:
- Имение моей матушки неподалёку от Митавы.
Если спросят, сколько душ - завалюсь. Я ведь понятия не имею, сколько фон Гофены народа под ярмом держат. Хотя Фалалеев тем более не в курсе.
- Возраст твой?
Хм, будем надеяться, что мы с Дитрихом погодки.
- Двадцать пять лет.
- Скажи нам, Дитер фон Гофен, что привело тебя в державу Российскую?
Вариант с иномирянами, разумеется, отпадает.
- Желание послужить России и матушке императрице, Анне Иоанновне, - завернул я, памятую слова Карла.
Фалалеев поморщился. Как следователи, он без сомнения был циничен и смотрел на показания подозреваемых с большим скепсисом.
- А кто выступил твоим другом и сопровожатым?
- Мой кузен Карл фон Браун, родом из Курляндии.
Правда, только правда и ничего, кроме правды. Первый раунд я продержался. Было бы глупым засыпаться на начальной стадии.
- Проверим, не говоришь ли ты неправду и не был ли в руках заплечных дел мастера, - задумчиво произнёс Фалалеев. - Сымай рубаху.
Я разделся до пояса. Палач смочил руку и провёл по голой спине.
- В палаческих руках не был. Нет ничего, - констатировал он.
- Не единого рубца? - расстроено спросил Фалалеев.
- Вообще следов кнута нет. Спина чистая.
Я обрадовался, что Дитрих был законопослушным гражданином, иначе неизвестно как бы повернулся допрос.
- Государево дело за ним такое, - чиновник продиктовал список обвинений, затем вернулся ко мне:
- Скажи, зачем учинил злодейство на дороге, убив капрала Преображенского полка Звонарского, лакеев его Жукова и Зорина, а иже с ними поручика полка Измайловского Месснера?