Мы заняли лучшее место. Какой солдат не любит поесть, а особенно пожрать. А если этот солдат двухметровый вечно голодный гвардеец - ничего удивительного в том, что стол буквально ломился от еды. Мы перепробовали всё мясное, что готовилось в котлах или вертелах (и это, не смотря на то, что пост, начавшийся с пятнадцатого ноября, был в самом разгаре), выпили графин водки (множественное число, пожалуй, будет преувеличением - почти всё выдул наш дядька). Я больше потягивал пиво, оно ничем не напоминало то, что приходилось пробовать раньше. Гораздо вкуснее - что называется, без консервантов.
Чижиков оказался хорошим рассказчиком, не лишённым чувства юмора. Мы узнали много нового о командире третьей роты - капитан-поручике Басмецове, который в глазах Степана был большим оригиналом и редким лодырем. Так получилось, что солдаты редко видели своего офицера: Басмецов любил препоручать обязанности заместителям, а сам либо пил 'горькую', либо ухаживал за богатыми вдовушками. Частое отсутствие в полку и манкирование обязанностями сходили ему с рук только благодаря высокопоставленным заступникам, ибо капитан-поручик водил знакомство с такими знатными птицами, что на них и смотреть-то снизу невозможно: шапка свалится. Обычно, всеми делами в роте заправлял поручик Дерюгин - на редкость злопамятный тип, скорый на кулачную расправу, причём одинаково доставалось что дворянам, что разночинцам - жаловаться в полку было не принято, дуэли ещё не вошли в моду, так что он мог не опасаться за жизнь и карьеру.
Я почему-то думал, что большинство офицеров в полку окажется иностранцами, но на самом деле почти все должности занимали чистокровные русские. Опять как-то не вяжется с вызубренной версией: дескать, во времена Анны Иоанновны кругом было засилье иноземцев. Да, командовали полком или входили в штаб: курляндец Густав Бирон, шотландец Джеймс Кейт и Иосиф Гампф - швед или финн, точно не знаю. Но на три четверти офицерский состав оказался русским. Вот и верь школьным учебникам!
Красный как индеец Чижиков сидел с кружкой пива в одной руке и наполовину обглоданной бараньей костью в другой:
- И вот вызывает он меня к себе и зачинает разнос: где ты такой-сякой пропадал и куда, сучий потрох, мундир девал? А что я скажу - правду: еврею заложил, когда пить не на что стало! Так за то через строй пропустят, а то и похуже сделают. Тогда я ему и зачал врать...
Тут он осёкся. В трактир вошла компания человек десять молодых шумных людей в тёмно-зелёных форменных кафтанах с отложным воротником и золотыми позументами по борту, на головах гренадерские шапки. Увидев нас, они замерли у входа, но, посовещавшись, сдвинули несколько столов возле дверей и уселись, бросая в нашу сторону неприязненные взгляды.