– Оно больше не прелестное. У меня останется шрам.
– Глупости, дорогая моя. Позвольте взглянуть.
Тишина.
Фэнси посмотрела на князя, думая, поморщился ли барон, увидев на лице возлюбленной свежую рану. Степан выглядел на удивление виноватым. Молчание в гостиной заставляло его думать, что он совершил грубую ошибку.
– Вы поправитесь, дорогая моя.
Сомневающийся голос барона не прибавил оптимизма Фэнси. Она снова посмотрела на князя. Казалось, он тоже пал духом.
– Мне следовало проводить вас в дом, – произнес барон.
– Мои сестры уехали на пикник, – напомнила ему Белл. – Если бы мы остались наедине, это было бы слишком большим искушением. Я хочу в нашу брачную ночь прийти к вам девственницей.
Снова молчание. Долгое молчание.
Фэнси охватила тревога. Барон не может быть настолько жестоким, чтобы отказаться от Белл на следующий же день после нападения на нее.
– Как вы думаете, барон ее целует? – с надеждой спросил князь.
– Нет. – В ее глазах сверкала вся ненависть к аристократам, которую Фэнси вынашивала долгих пятнадцать лет.
– Видите ли, дорогая, дело в том… – Барон Уингейт замялся. – Моя мать считает, что мы не подходим друг другу.
– Баронесса была так добра и любезна вчера!
– Она не могла бы вести себя по-другому, – ответил Уингейт. – Истинная аристократичность моей матери всегда возьмет верх, не важно, что она при этом думает.
– Истинная аристократичность? – переспросила Белл. – Разве ее отец не был викарием, а первый муж – сквайром?
Фэнси уловила сарказм в голосе сестры. Негодяй не смог лишить ее силы духа и гордости.
– Это не имеет никакого значения.
– Моя мать была графиней, – сказала Белл, – а отец – герцог. Вы отказываете нашей семье в знатности?
– Ваши родители не были женаты, – заявил барон с ноткой неприязни в голосе. – Вы внебрачный ребенок, поэтому брак с вами, к сожалению, неприемлем для меня.
– Ах ты, мерзкая свинья! – Степан шагнул было к двери, но Фэнси загородила ему дорогу. – Отойдите, я его сейчас убью!
– Месть не то блюдо, которое подают с пылу с жару, ваша светлость.
– Уходите прочь. – В голосе ее сестры слышалась мучительная боль.
– Я хотел сказать… мне нужно время, чтобы убедить мою мать, доказать, что наш с вами союз может быть очень выгодным…
– У вас теперь будет много времени, Каспер. А обо мне можете забыть.
Не сговариваясь, Фэнси и Степан поспешно вышли в холл. Остановившись возле двери, они сделали вид, что заняты беседой.
В холл вышел барон Уингейт с пылающим лицом.
– Я бы хотел уйти.
Степан открыл дверь и показал барону, что никто его не удерживает. Уингейт шагнул наружу, но князь не сдвинулся с места.