Ее собственная мать этого не заметила. Она целиком была занята «малюткой», тявкающим у нее на коленях.
Красная как рак, Дженнифер запахнула халат, злясь на себя, а заодно и на весь мир. Эдгар смотрел на ее матушку, Молли тоже была занята Эбби и собачкой.
Только один Конар не спускал с нее глаз. И смеялся.
– Извините. Мне нужно переодеться, – вежливо сказала она, проходя мимо Конара.
Он поймал ее за руку. Пытался подавить смех, но его губы то и дело расползались в улыбке.
– Я же говорил, что все будет хорошо.
– Отстань! – прошипела она, вырвала руку и пошла в дом.
К ее удивлению, Конар последовал за ней. И снова взял ее за руку, прежде чем она начала подниматься по ступенькам.
– Послушай, если ты не оставишь меня одну…
– Ты злишься, что Рип не съел Леди?
– Я злюсь, потому что ты не сказал мне, что у тебя не собака, а… клубок шерсти.
– Ты не спрашивала. – Он невозмутимо пожал плечами. – Только строила догадки.
– Что еще? – спросила она, в ярости уставясь на него. – Еще что-нибудь хочешь сказать? Если нет, убирайся к черту!
– Нет, ничего, – ответил он, оглянувшись на дверь кабинета.
Потом медленно повернулся к ней. Конечно, она все еще стояла у нижней ступеньки лестницы. Просто ждала и смотрела на него.
– Минуточку, еще одна вещь, – серьезно сказал он.
– Что?
Улыбка снова тронула его губы.
– Красивая грудь. Ты часто ее показываешь?
Она не удостоила насмешника ответом, грациозно повернулась и начала подниматься по лестнице. К несчастью, на пятой ступеньке она споткнулась.
Дженнифер не оглянулась, но знала, что он все еще наблюдает за ней. Давясь от смеха – в этом у нее не было сомнений.
Хью Таненбаум проснулся в собственной постели.
Он смутно помнил, как приехал домой. Голова раскалывалась. Когда он попытался сесть, то почувствовал, что она весит больше, чем шар для боулинга. Проклятие… распухший язык, казалось, стал величиной с подошву. Противный и шершавый.
Он снова закрыл глаза, молясь про себя, чтобы боль в голове утихла. Ничего подобного… Вода, подумал он. Вода и аспирин.
Душ. Вот что его спасет. Он поморщился, его преследовал скверный запах, и этот запах был его собственным.
Еле-еле добрался до ванной. Стоял и стоял под горячими струями. Наконец заставил себя выйти из душа и почистил зубы. Фу-у… Он выполоскал почти целую бутылку специальной жидкости для освежения рта, цедя ее сквозь зубы. Шершавость на языке почти исчезла.
Взглянув на себя в зеркало, чертыхнулся. Бр-р… мешки под глазами лежали устрашающими складками. В уголках глаз скопилась белая жидкость, а сами глаза испещрены красными прожилками.